Суд рассматривает дело Евгении Беркович и Светланы Петрийчук с 20 мая. На первом заседании выяснилось, что обвинение по делу Беркович и Петрийчук строится на противоречивых показаниях анонимных свидетелей.
После этого суд допросил многочисленных театральных деятелей: директора театра «Дочери Сосо» Александра Андриевича, актрису Мариэтту Цигаль-Полищук, актрис Юлию Витковскую, Анастасию Сапожникову, Маргариту Толстоганову, Наталью Сапожникову и Светлану Сперанскую, Ирину Шушлебину и Леонику Константинову. Все они дали показания в пользу Евгении Беркович и Светланы Петрийчук.
Далее суд допросил театрального критика Николая Песочинского, который пять раз был в жюри «Золотой маски» — в том числе в тот год, когда премию присудили спектаклю «Финист Ясный Сокол». Допрашивая Песочинского, прокурор Екатерина Денисова попыталась намекнуть на русофобию жюри премии «Золотая маска». На седьмом заседании допросили еще одного эксперта премии — театрального критика Татьяну Тихоновец, которая рассказала, как работает жюри премии «Золотая маска», и о том, как театральное сообщество было впечатлено постановкой «Финист Ясный Сокол».
На четвертом заседании в суде выступил единственный свидетель обвинения, настроенный против фигуранток дела — актер Владимир Карпук, написавший донос на спектакль — из-за него в октябре 2022 года показ «Финиста» был сорван в Нижнем Новгороде.
Спектакль он назвал «русофобским» и «деструктивным» для патриархального государства, какой он считает Россию, и возмутился, что в нем предполагается, что девушку, ставшую жертвой вербовщика, «надо пожалеть и простить». Вследствие этого Карпук сделал вывод, что постановка оправдывает терроризм, несмотря на то, что по сюжету героине выносят обвинительный приговор.
На следующем заседании в суде выступила еще одна актриса — Наталья Горбас. Ее показания поставили под сомнение, что доносчик Карпук действительно посещал спектакль: Карпук не смог подробно описать обстановку в зале и детали постановки, к тому же сообщил, что купил билет на спектакль с рук на улице перед театром. Горбас рассказала, что зрительских мест в зале немного и билеты продавали исключительно через Timepad — на входе надо было показать только QR-код.
На седьмом заседании выступил сотрудник центра «Э», который составлял рапорт о спетакле «Финист Ясный Сокол» на основании показаний анонимного «неравнодушного гражданина». Он также обвинил ИГИЛ в совершении теракта в «Крокусе», хотя российские власти утверждали, что за атакой стоит Украина.
На этом же заседании выступил известный актер Вениамин Смехов. Прокурор Денисова пыталась «подколоть» Смехова тем, что режиссером его постановки, которая также номинировалась на «Золотую маску», был заочно осужденный за военные «фейки» Иван Вырыпаев.
Суд также допросил актрису Ксению Раппопорт, которая объяснила, что героини спектакля рассуждали в своих монологах об абстрактных мужчинах в бытовом смысле и глобальная идея была другая: «Смотрите, какая дура! Ей муж про борщ сказал, а она угодила в ИГИЛ!».
— Это настолько внятно и настолько просто, что даже не подкопаться.
— Ну вот, [видишь], подкопались! — ответила Беркович.
На прошлом заседании суд допросил секретного свидетеля против Евгении Беркович и Светланы Петрийчук — он давал показания по аудиосвязи с изменением голоса. Судья Юрий Массин дал свидетелю псевдоним «Никита».
По словам самого свидетеля, он имел отношение к организации фестиваля «Любимовка», где еще в 2019 году была представлена читка пьесы, и его личность необходимо было сохранить в секрете, так как он опасается за карьеру и здоровье.
— Я работаю в театральной сфере и знаю отношение к данному вопросу. Боюсь за свою карьеру. В театре люди особенно эмоциональные. Могут остро реагировать. Я просто не знаю, чего ждать.
Согласно УПК, свидетель действительно «при необходимости» может быть допрошен таким образом, чтобы его личность не была раскрыта — в целях безопасности. При этом ни прокуратура, ни сам «Никита» на заседании 10 июня никак не обосновали необходимость сокрытия личности свидетеля, кроме как пожеланием самого «Никиты».
Сторона защиты несколько раз получила от «Никиты» ответ, что до сих пор ему никто не угрожал в связи с этим делом, а уж тем более ему не угрожали Беркович и Петрийчук. Адвокат Сергей Бадамшин отдельно отмечал, что свидетель, по имеющимся данным, не обеспечивался мерами безопасности и госзащиты — а потому и нет законных оснований скрывать его личность.
В суде «Никита» утверждал, что именно он тайком сделал видеозапись спектакля на телефон, а спустя несколько месяцев по совету друга-мусульманина отнес на Петровку, 38.
— Террористки показаны жертвами, а виновными назначены российское государство и общество. Потому что именно они подтолкнули девушек — это следует из их собственных историй — вступить в ИГИЛ, — объяснял свое возмущение «Никита».
Адвокаты и сами Беркович с Петрийчук во время допроса неоднократно акцентировали внимание на том, что у них нет никакой возможности проверить, был «Никита» на читке, а затем на спектакле или нет. Защита прямо указала судье Юрию Массину на то, что секретный свидетель нужен обвинению, чтобы легитимизировать подпольную запись спектакля, которая взялась у следствия из непонятного источника.
Судья Юрий Массин открывает заседание. Прокурор Екатерина Денисова внезапно в начале заседания просит вывести слушателей и прессу из-за «поступающих угроз в адрес участников». Судья Массин зачитывает письмо из ГУ МВД по Москве, в котором говорится, что «в ходе мониторинга» в телеграм-каналах «Адвокаты PRO людей» и газеты «Коммерсант» обнаружены и«размещены комментарии с угрозами в отношении свидетелей».
Дальше судья про себя читает распечатки и видит там угрозу «в отношении одного из участников судопроизводства». Всего в распечатках, по словам судьи, четыре «высказывания», которые были сделаны в социальных сетях. Адвокат Ксения Карпинская просит показать ей документ. Судья показывает документ только из своих рук у кафедры.
Изучив документы адвокат Карпинская просит не удалять слушателей и прессу, так как обвинение уже представило свои доказательства. Получается, что обвинение хочет ограничить освещение позиции защиты, отмечает Карпинская.
Карпинская не может цитировать комментарии из справки МВД, но говорит, что там «выражения, которые звучат в футбольных матчах бесконечно».
«То выражение, о котором я говорю, оно от 24 мая», — говорит адвокат, намекая, что это не имеет отношения к последним заседаниям.
Адвокат Елена Орешникова также подчеркивает, что в тех сообщениях нет никаких прямых угроз, а скриншоты надлежащим образом не заверены.
«Хотелось бы понять, от лица кого выступает прокуратура», — говорит адвокат Орешникова, намекая, что сами люди, которым якобы угрожали, никаких заявлений не прислали.
Требование прокурора комментирует и Евгения Беркович: «Все люди понимают, зачем это делается. Не мотивировано прокурором, какая связь между комментарием и тем, открытый процесс или закрытый. Судя по всему, комментарии сделаны не вчера. Все футбольные матчи надо закрывать за такие запреты. Ну если не стыдно... Мы против. Нам было бы стыдно».
Адвокат Сергей Бадамшин прямо упрекает гособвинителя за попытку спасти «слабую позицию». «С одной стороны это радует сторону защиты — мы на верном пути. С другой стороны, это манипуляция», — говорит он.
Бадамшин подчеркивает, что нет никаких подтверждений того, что лица, к которым обращены комментарии, сами воспринимают угрозы как реальные.
«Государственное обвинение здесь борется не с причинами, не с самим явлением, а исключительно манипулирует судебным процессом», — продолжает защитник. Он считает, что таким образом прокурор Денисова хочет помешать защите донести до общества свою позицию.
Адвокат Мария Куракина повторяет, что закрытие заседания от слушателей и прессы нарушило бы принцип гласности.
«В интернете много чего пишут. Если действительно комментарии были оставлены 24 мая, то очень удобно, что просьба возникла 13 июня, когда мы должны начать представлять наши доказательства», — добавляет Светлана Петрийчук.
Судья Массин сразу же выносит решение: вывести слушателей и прессу до самого конца суда.
«Очень жаль!» — раздается со стороны слушателей.
Приставы подгоняют слушателей, выкрикивающих слово «Позор!».
Через несколько минут пристав объявляет, что процесс закрытый, и люди не могут ждать его окончания даже в здании суда.
Приставы говорят, что вызвали наряд полиции из-за женщины которая кричала. Сама она скрывается в переулках.