Троих адвокатов, которые в разное время представляли интересы Алексея Навального — Вадима Кобзева, Алексея Липцера и Игоря Сергунина — обвиняют по делу об участии в «экстремистском сообществе» (часть 2 статьи 282.1 УК). В СИЗО они находятся с 13 октября. В ноябре всех троих внесли в «перечень экстремистов и террористов» Росфинмониторинга.
Следствие решило, что защитники Навального, «используя свой статус», регулярно передавали письма оппозиционера из колонии его соратникам. Таким образом Навальный «продолжил осуществлять функции лидера и руководителя экстремистского сообщества».
В мае стало известно, что Игорь Сергунин признал вину и дает показания по делу. Заседания по продлению арестов Кобзеву, Липцеру и Сергунину проходили в закрытом режиме.
В июне всех троих фигурантов дела перевели из московского изолятора в СИЗО-1 Владимира. Перед этим материалы дела передали в Петушинский районный суд Владимирской области, который находится возле ИК-2 общего режима в Покрове. Это первая колония, в которую Навального отправили после возвращения в Россию зимой 2021 года.
Сторона защиты долго пыталась добиться рассмотрения дела в Москве. Во всех инстанциях адвокаты доказывали, что четверо из пяти свидетелей по делу, все подсудимые и защитники проживают в Москве, на территорию Владимирской области Кобзев, Сергунин и Липцер «были перевезены искусственно» — и у них теперь нет возможности регулярно встречаться с близкими и адвокатами и получать передачи.
Кроме того, Петушинский суд Владимирской области не может сохранять объективность и беспристрастность в этом деле, настаивала защита. Ведь именно в судах Владимирской области было принято решение, которое, как считает сторона защиты, нарушало право Навального на адвокатскую тайну — в сентябре 2022 года администрация колонии стала проверять все документы, которыми политик обменивался со своими адвокатами.
20 августа Верховный суд принял окончательное решение: дело против троих адвокатов остается в Петушках.
Сначала Вадима Кобзева, Алексея Липцера и Игоря Сергунина по очереди заводили в зал, чтобы каждый из них мог тет-а-тет поговорить со своим защитником.
Теперь все трое обвиняемых адвокатов Навального вместе в зале.
Кобзев и Липцер стоят и улыбаясь переговариваются, приветствуют знакомых журналистов. Сергунин сидит рядом, опустив голову.
Фото: Медиазона
Троих адвокатов на этом процессе будут в общей сложности представлять пятеро защитников.
Адвокат Липцера Андрей Орлов сразу же просит вернуть в зал жену своего подзащитного. Ее показания на следствии касались только личности мужа, но не сути дела.
Оба гособвинителя против допуска жены Липцера в зал суда под предлогом того, что она значится свидетелем.
Судья Шилова быстро отказывает, но предлагает защите потом снова вернуться к вопросу о присутствии жены.
Теперь со своим ходатайством выступает гособвинитель Андрей Катков. Он утверждает, что из Центра по противодействию экстремизму МВД поступила некая информация, касающаяся этого судебного процесса.
В письме Центра «Э» сказано, что сотрудники ФБК и штабов Навального остаются на свободе за границей, они систематически занимались «провокациями». МВД утверждает, что есть оперативная информация о готовящихся провокациях и на этом суде, а также рядом с ним. Это может оказать воздействие на свидетелей или участников процесса, а также членов их семей.
Ссылаясь на эти соображения полицейских, сторона обвинения просит вывести журналистов и слушателей из зала и провести весь процесс без публики.
Адвокат Кобзева Андрей Гривцов просит показать ему документ, чтобы проверить, есть ли там хотя бы ссылка на оперативные данные. Ему показывают.
«А, там просто письмо [без ссылок и деталей], да? Ну, понятно», — машет рукой Гривцов.
Судья Юлия Шилова внимательно читает письмо из Центра «Э».
Адвокат Гривцов возражает против закрытия процесса. Он подчеркивает, что по инструкции об оперативной работе должно быть официальное постановление, а без него это письмо — лишь «умозаключения» сотрудников МВД.
«Ранее по этому делу уже принято решение о проведении заседания в открытом режиме. Гласность — один из незыблемых судебных принципов», — напоминает защитник. На стадии следствия в судах разных инстанций материалы этого дела уже оглашались, «и никаких нарушений безопасности, ничего не было».
Более того, продолжает Гривцов, это уже не первое дело, касающееся ФБК, в том числе, во Владимирской области не первое. И ни разу ни на каком процессе не возникало никаких проблем.
Второй защитник Кобзева Денис Лейсле коротко поддерживает коллегу.
Сам Кобзев обращает внимание, что любой участник суда при наличии угрозы может просить о госзащите. Но никто ни о чем таком не просил, следовательно, никакой реальной угрозы нет: «Я сам участник тех процессов некоторых. Там, по крайней мере, в некоторых случаях у судьи была госзащита и у прокурора».
Защитник Липцера Андрей Орлов говорит, что это письмо «даже не умозаключение, а предположение или предсказание». Он подчеркивает, что никаких хотя бы косвенных примеров угроз в письме из МВД нет.
«Каким образом закрытие этого процесса предотвратит эти предсказания? Что же такого будет исследоваться в этом процессе, что будет создавать угрозу? Нету просто у нас таких материалов», — говорит защитник.
Орлов делает вывод, что сторона обвинения хочет просто скрыть свои доказательства от журналистов.
Второй защитник Липцера Рустам Жане называет письмо из МВД «просто бумагой», в которой написаны «суждения» каких-то сотрудников.
«Сторона обвинения сразу показывает вам, что у них нет никаких доказательств. Суд не может такое ходатайство удовлетворить», — добавляет Жане.
Сам Алексей Липцер коротко соглашается и просит не закрывать процесс.
Гособвинитель Катков, отвечая адвокатам подсудимых, говорит, что любые сведения о госзащите участников процесса носят секретный характер. Адвокат Липцера Орлов сразу же парирует: даже если бы сами меры охраны были секретны, бойцы спецотряда были бы в зале, а их тут нет.
Адвокат Кобзева Гривцов говорит, что суть обвинения оглашалась во Владимирском областном и в Верховном судах: «Как можно спрятать то, что уже общеизвестно?!».