Сегодня в Ковровском городском суде будут рассматривать сразу четыре жалобы, поданные Алексеем Навальным на администрацию ИК-6.
Судья Кирилл Никифоров рассмотрит два иска — одним Навальный попытается доказать законность тюремного профсоюза «Промзона», который политик создал в заключении, вторым — оспорить решение администрации колонии перевести политика в ПКТ.
Навальный подчеркивал, что в более строгие условия содержания его перевели за четыре дня до свидания с родными — в ПКТ длительные свидания запрещены. «Мать с отцом уже сумки собрали, кто-то из детей должен был приехать, Юля. И вот до свидания четыре дня, и мне объявляют о переводе в ПКТ. А там длительных свиданий вообще нет. Так что не будет у меня больше свиданий, а администрация радостная, довольная, угодила начальству», — писал Навальный.
Судья Ирина Ким тоже рассмотрит сегодня два иска Навального к колонии в Мелехово. Один иск связан с очередным водворением политика в ШИЗО — 1 декабря его отправили в изолятор на 11 суток за то, что он «плохо убирал прогулочный двор и оскорбил оперуполномоченного лейтенанта Неймовича, обратившись к нему "лейтенант Неймович", а не по имени-отчеству».
Второй иск, который будет рассматривать Ирина Ким — о теплых ботинках, которые администрация отказывалась выдавать Навальному, несмотря на холода.
Пресс-секретарь Навального Кира Ярмыш рассказала, что зимнюю обувь оппозиционер получил, только когда администрация колонии узнала, что тот подал иск.
Судья Кирилл Никифоров кратко обсуждает с Алексеем Навальным, с какого из исков начинать, и открывает заседание — первым будет слушаться иск по поводу ответа колонии на уведомление об учреждении профсоюза «Промзона».
Как обычно, сразу же встает вопрос о том, что Навальному не дали заранее ознакомиться с документами, в данном случае — с положением о Центре трудовой адаптации в колонии, где политик работает швеей и где он создал профсоюз. Именно ради этого заседание отложили в прошлый раз.
Представитель колонии капитан Крылов уверяет, что есть расписка от 19 декабря об ознакомлении Навального с соответствующим приказом.
Колония посчитала, что Навальный не может быть учредителем и членом профсоюза, так как он «не осуществляет трудовой и профессиональной деятельности», а работает на производстве в колонии.
Судья Никифоров зачитывает иск целиком, в нем Навальный с адвокатами просит признать незаконным ответ колонии №6 и удовлетворить заявление об учреждении профсоюза и вступлении в него.
«Суть нашего спора немножко абсурдна», — начинает выступление Навальный. Он считает, что своим ответом начальник колонии «отменил целые пласты» российского законодательства. Право на создание профсоюзов закреплено в Конституции и исключений из этого права нет, а значит и запретов тоже нет.
В России трудятся сотни тысяч заключенных и трудовое законодательство на них распространяется, также нет запретов на создание профсоюзов. Даже во внутреннем приказе колонии написано: «Навальный трудоустроен», — приводит аргументы политик.
Заключенные в рамках профсоюза не могут организовывать забастовки — это запрещено, поясняет Навальный. Из ШИЗО он также не может проводить профсоюзные собрания. «Но я настаиваю на том, что те трудовые права, которые гарантированы мне Конституцией и Трудовым кодексом, не могут нарушаться», — говорит он.
Колония в своих возражениях пишет, что Навальный как заключенный не может возглавлять общественные объединения. Но закон «Об общественных объединениях» не распространяется на сущности, для которых есть отдельный закон — а для профсоюзов он есть.
«Я создал профсоюз. Как уже он будет оперировать внутри тюрьмы — это второй вопрос», — поясняет Навальный. Профсоюз заключенных нужен, так как в колонии не соблюдаются нормы труда.
Политик снова приводит данные, что существует значительный разброс по зарплатам. И профсоюз «Промзона» уже добился того, что табуретки в рабочих помещениях заменили на кресла — не только в колонии Навального, но и в ИК-2 и ИК-3 Владимирской области.
«Наш суд — это суд о том, должен ли применяться пункт Конституции», — завершил Навальный вступительное слово.
Капитан Артем Крылов зачитывает возражения колонии. Заключенные трудятся в колониях не по своей воле, а обязаны делать это по закону. Трудовые нормы для заключенных прописаны в Уголовно-исполнительном кодексе и среди этих норм ничего не сказано о профсоюзах.
В законе «Об общественных объединениях» сказано, что заключенные не могут быть учредителями или участниками такого объединения. По мнению колонии, хотя для профсоюзов существует отдельный закон, базовые правила все равно прописаны в законе «Об общественных объединениях». Помимо этого в законе «О профсоюзах» говорится о «трудовой профессиональной деятельности», а заключенные в колониях занимаются не этим, а «исправлением».
Навальному интересно, почему капитан Крылов считает, что оппозиционер не занимается профессиональной деятельностью. Тот снова отвечает, что заключенные обязаны трудиться, а отношения с администрацией колонии (то есть работодателем) имеют «специфический характер», поэтому профсоюзы тут ни при чем.
«Я — швей третьего разряда», — недоумевает Навальный. По его словам, его обучили профессии, и он профессионально трудится «в специфическом месте». «Когда я сижу за машинкой и получаю за это зарплату — это же профессиональная деятельность, разве нет?» — повторяет он свой вопрос.
Капитан Крылов повторяет, что, по мнению колонии, закон не позволяет заключенным создавать общественные объединения. Навальный в ответ просит объяснить уже описанную коллизию: если есть закон о профсоюзах, то закон об объединениях неприменим. Сотрудник ФСИН считает, что закон применим к отношениям между осужденным и администрацией колонии.
Навальный просит указать, где в законе прямо написано, что конкретно заключенным нельзя создавать конкретно профсоюзы. Крылов снова зачитывает ссылку на общественные объединения. Навального это не устраивает. Перепалка ничем не заканчивается.
В прениях Навальный просит не допускать «насмешку над здравым смыслом» и признать, что заключенные могут создавать профсоюзы. Он повторяет, что работает швеем за зарплату в Центре трудовой адаптации, а значит состоит в трудовых отношениях. То есть его работа имеет все необходимые признаки, хотя он и не может отказаться от труда.
«Говорить о том, что нету сути этих [трудовых] отношений — это невозможно. Я плачу налоги!» — недоумевает Навальный. Он не спорит, что у заключенных есть ограничения и «на практике» работа его профсоюза будет ограничена. Он не может проводить забастовки, а содержание в ШИЗО не позволяет ему проводить собрания. Посреди выступления снова обрывается связь.
Связь возвращается на словах Навального:
— Я пропал на каком моменте?
— Что мы все люди, — отвечает подполковник Илья Круглышев.
Политик продолжает рассказывать, что не мог бы получать зарплату, если бы не находился в трудовых отношениях. «Я могу создать профсоюз и имею право создать профсоюз», — подытоживает Навальный. Если бы государство хотело запретить заключенным создавать профсоюзы, то в законе так и было бы написано.
Судья Кирилл Никифоров отклонил иск Алексея Навального о законности профсоюза «Промзона». Суду понадобилось 15 минут, чтобы решить, что политик не мог создать профсоюз заключенных в колонии.
«Я подговорю [вашего] секретаря Алекаеву, и мы вместе создадим профсоюз для защиты прав в Ковровском суде», — смеется в ответ Навальный.
Фото: Медиазона
Судья Никифоров сразу переходит к следующему иску Навального — жалобе по поводу ужесточения условий содержания и отправки политика в ПКТ.
Адвокат Кобзев и капитан Крылов выясняют, все ли необходимые документы принесла колония, чтобы начать рассматривать вопрос по существу. В данном случае речь об организации воспитательной работы в колонии, в рамках которой Навальному изменили режим содержания.
Судья Никифоров зачитывает содержание иска. 16 ноября Навального перевели в ПКТ сроком на месяц. Он считает, что при этом в колонии не учли все обстоятельства, а сама мера наказания не сопоставима с нарушением.
К тому же Навальный напоминает, что с 30 августа принимает обезболивающие, так как в стесненных условиях ШИЗО (аналогично условиям ПКТ) не может разминать спину. Также у него отекли кисти рук, наблюдается артрит пальцев.
В своем выступлении Навальный вспоминает, что не раз уже говорил судье Никифорову про водворение в ШИЗО. И сейчас изменился лишь истекший срок в штрафном изоляторе — в общей сложности Навальный провел там не два, а уже три месяца.
«Последовательность прессинга видна», — начинает Навальный, но прерывается, так как видит, что капитан Крылов и подполковник Круглышев о чем-то оживленно говорят между собой. «Уважаемые ответчики, я вас рассажу!» — шутит политик.
Отправку в ПКТ Навальный считает продолжением попыток помешать его политической деятельности. Формальный повод — отказ выйти на работу. Но он на работу постоянно ходил, несмотря на хронические боли в спине.
«Но так устроена российская тюрьма, что, если нужно, чтобы человек себя чувствовал похуже, ему найдут условия», — объясняет Навальный и говорит про больную спину. Из ШИЗО его выпускали в перерывах всего на пару дней, он действительно отказался выходить на работу по медицинским причинам — после стольких недель в ШИЗО у Навального обострилось заболевание спины и только после этого он «физически не смог» выйти на работу». И его сразу отправили в ПКТ.
Камера в ПКТ длиннее на 1 метр, там разрешают на одну книжку больше, но условия по сути такие же. В дальнейшем, предполагает Навальный, ему еще ухудшат условия и отправят уже в ЕПКТ.
«Нужно смотреть на картину в целом. Каковы были те причины, по которым меня помещали в СУС и ПКТ?» — продолжает Навальный и просит суд трезво оценить ситуацию. Колония сама создает условия, чтобы он не мог выйти на работу.
Навальный рассказывает, что фельдшер из медчасти колонии заключил, что Навальный в состоянии работать, несмотря на проблемы с позвоночником:
—Ваша честь, я своими глазами читал опубликованные в СМИ показания осужденных, содержащихся в ИК-6, о том, что одни осужденные забивали палками других осужденных, а фельдшер оформлял это как воспаление легких. В колонии в буквальном смысле происходят убийства, которые, увы, покрываются медицинскими сотрудниками. Эти сотрудники, я вижу, довольно милые люди, от чего я отдельно в ужасе.
Вот так с ним разговариваешь — очень хороший человек. А потом кого-то убили, и он пишет: «Воспаление легких». Хотя человек там весь синий от побоев. Это не вымысел, это то, что происходит тут на практике. И вот такой же фельдшер человеку, который будет даже умирать без рук без ног, скажет: «Способен [работать], иди».
И последнее, что хочу сказать, уже формально. Способен или не способен на работу идти человек с больным позвоночником, транспортабелен ли он, фельдшер не может установить.
Капитан Крылов зачитывает ответ колонии на иск. Заключенные обязаны трудиться, а отказ считается нарушением правил внутреннего распорядка. У Навального 49 взысканий, он характеризуется отрицательно.
15 ноября Навальный во время выхода отряда на работу под видеозапись отказался идти со всеми, «ссылаясь на боль в спине». Но в справке фельдшера говорится, что «признаков нетрудоспособности не выявлено».
Навальный не признал вину и отказался давать объяснения по поводу нарушения, из чего сотрудники колонии сделали вывод, что воспитательные меры не возымели действия. В итоге 16 ноября комиссия решила перевести Навального в ПКТ на один месяц.
Теперь в суде будут смотреть видеозаписи — самого нарушения и заседания комиссии по переводу в ПКТ.
На первой записи с видеорегистратора Навальный находится один в помещении отряда. К нему подходит сотрудник колонии и спрашивает, почему он отказывается выйти на работу, где «созданы все условия для сохранения здоровья». Сотрудник ФСИН говорит, что в колонии есть «трехразовое питание, баня дважды в неделю, зарядка по утрам, все для вас».
На записи заседания комиссии Навальный говорит, что наказывают по сути больного человека. «Я вам даже профсоюз создал», — говорит он сотрудникам колонии. Объяснения он давать отказывается.
Далее показывают запись воспитательного совета до комиссии. Навальный объясняет совету воспитателей, что у него длящееся заболевание спины. Воспитателей это не устраивает, так как до ШИЗО ему диагноз не мешал работать. «Мешал, работал через боль. Но ваша комиссия не собралась и не вынесла мне поощрение», - отвечает Навальный.
Фото: Медиазона
На записи заседания воспитательного совета сотрудники ФСИН спрашивают Навального:
— У вас есть медицинское образование?
— Есть.
— Какое? Высшее?
— Самое высшее. Я академик! — отшучивается Навальный.
Навальный на записи говорит, что врачи из медчасти ИК-6 могут ошибаться по поводу диагноза. Он же со своей стороны написал заявление, что у него болит спина. После двух месяцев в ШИЗО ему тяжело работать: «Верните в отряд, может буду чувствовать себя лучше».
После просмотра видео Навальный обращает внимание, что начальник его отряда — Виктор Зеленцов, который прямо сейчас с ним в помещении для видеосвязи. Но почему-то советом воспитателей руководил Богдан Марченко, не имевший на это полномочий.
Капитан Крылов отвечает, что Марченко исполнял обязанности начальника отряда, пока Зеленцов был в отпуске.
«Вы вольны включать в воспитатели отряда кого угодно, хоть Путина туда включите, но в приказе о создании совета воспитателей упомянут только Зеленцов и нет ничего о передаче полномочий», — говорит Навальный.
«Присутствие там Марченко ничем не запрещено и не регламентировано», — уклоняется Крылов, говоря, что права Навального по сути не были нарушены.
Теперь выступает адвокат Кобзев. В протоколе заседания комиссии по отправке Навального в ПКТ указаны 12 фамилий, а на видео он наблюдал только 9-10 человек.
Судья Никифоров, адвокат Кобзев и капитан Крылов пытаются опознать участников комиссии по видео. Кобзев по головам насчитал десять человек, но капитан Крылов замечает в углу «ноги как минимум двух сотрудников».
«Главное — чтобы ноги были в ботинках!» — радуется Навальный. Адвоката Кобзева удовлетворяют найденные две пары ног.
Адвокат Кобзев после оглашения письменных материалов напоминает, что Навальный «настолько отчаялся получить медицинскую помощь», что даже писал жалобы в Москву. И после очередной такой жалобы Навального вывезли из Коврова во Владимир на специальное обследование, результаты которого политику не сообщили.
«Не видно же, как спина болит», — поясняет адвокат и просит представить результаты специальных обследований, которые были проведены.
Навальный добавляет, что надо дополнительно проверить совет воспитателей отряда, так как помимо замены начальника отряда, там еще не было двух человек — а значит могло не быть кворума.
Подполковник Круглышев считает, что результаты обследования во Владимире не имеют никакого отношения к ситуации отказа от работы 15 ноября, потому что перед врачами не ставился вопрос о трудоспособности Навального на эту конкретную дату.
Судья Никифоров обязывает колонию предоставить документы о составе совета воспитателей отряда.
После этого в течение десяти минут стороны разбираются, насколько полно ФСИН должна раскрывать содержание своих документов. Адвокат Кобзев возмущается, что ведомство может любые документы назвать «служебной информацией», хотя они и не являются секретными, и под этим предлогом не показывать их.
В итоге подполковник Круглышев соглашается предоставить нужные документы.
Вопрос о предоставлении результатов обследования во Владимире от 29 ноября судья Никифоров хочет отложить на следующее заседание. Кобзев возражает и настаивает, что спина у Навального заболела не в день обследования, а раньше, и это событие относится к рассматриваемому периоду, то есть 15-16 ноября.
Пока стороны пытаются согласовать время, Навальный переживает, что следующее заседание — меньше чем через час, и он может не успеть на обед.
Навальный объсняет сидящему рядом с ним начальнику отряда, в чем суть претензий к совету воспитателей.
«Он как Совет безопасности России. Там написано "Бортников", там не написана его должность», — говорит Навальный. Следовательно, просто заменить одного человека другим в совете нельзя.
Судья Ирина Ким открывает судебное заседание и начинает рассматривать иск об отправке в ШИЗО на 11 суток. Предыдущее назначенное ей заседание перенесли из-за болезни судьи.
Судья Ким проигнорировала вопрос Навального о самочувствии, но говорит заметно хриплым срывающимся голосом.
Судья Ким, вспоминая опыт предыдущих заседаний, сразу спрашивает капитана Крылова, видел ли уже сам Навальный документы, которые представитель ФСИН хочет приобщить к делу. Тот виновато отвечает, что пока нет.
Адвокат Кобзев подчеркивает, что видео из колонии также не привезли. Навальный резюмирует, что придется в таком случае откладывать заседание.
Судья Ким замечает, что после поступления иска она сама определением затребовала видеозаписи, но их так и не принесли. «Они посмели нарушить святую заповедь определения? Никогда такого не было и вот опять», — скучающим тоном шутит Навальный.
Судья Ким откладывает рассмотрение иска о повторной отправке в ШИЗО 13:00 до 28 декабря.
В этот же день уже назначены два заседания по искам Навального у судьи Никифорова. И судья Ким сообщает адвокату Кобзеву, что у нее тоже назначено еще одно заседание на 11:00. Кобзев удивляется, потому что ни Навального, ни адвокатов еще не уведомили об этом.
Судья Ким сразу переходит ко второму сегодняшнему иску — о зимних ботинках, которые администрация колонии отказывалась выдавать Навальному.
Капитан Крылов отправляется искать свидетеля, которого вызвала колония. Свидетель обещал подъехать через 15-20 минут. Судья Ким открывает заседание, чтобы пока посмотреть видеозаписи.
Капитан Крылов просит приобщить к делу документы с образцами зимней формы. Также есть справка, что списки на дополнительное обеспечение одеждой не подавались, так как, по данным колонии, у Навального, как и у всех остальных осужденных в его отряде, было все необходимое.
Колония также прислала в суд два видео: от 22 ноября — на видео зафиксирована выдача зимних сапог, а также от 14 июля — на этом видео приезд Навального в колонию с последующим досмотром.
Запись от 22 ноября частичная. В этот день Навальный дважды встречался с руководством колонии, но запись первой встречи была уничтожена в результате сбоя «при переустановке программного обеспечения».
«У нас уже четвертый раз в ваших заседаниях удивительным образом пропадают видеозаписи», — возмущается Навальный. Он подчеркивает, что колонии ничто не помешало принести запись полугодовой давности, но почему-то запись с регистратора от 22 ноября, «которая полностью изобличает их вранье», исчезла.
Навальный рассказывает, что на той самой первой встрече обсуждалось отсутствие ботинок, и запись могла «решить исход всего этого дела». Политик заявляет решительный протест в связи с «очевидным уничтожением важнейших доказательств».
Ранее пресс-секретарь политика Кира Ярмыш рассказывала, что зимнюю обувь Навальный получил, только начав судиться за нее с колонией: «Его специально вызвали из ШИЗО на комиссию, начальник колонии спросил: вы правда подали в суд? Алексей сказал: правда. И тогда начальник колонии достал ботинки из-под стола и вручил их Алексею», — написала Ярмыш в твиттере.
Навальный просит судью Ким принять какие-то меры — например, вынести частное определение в отношении колонии: «Это не является правосудием, когда вы им позволяете уничтожать видеозаписи».
Судья Ким игнорирует реплику Навального и просто приобщает видеозаписи. Тогда Навальный обращает свои слова в форму ходатайства: он просит суд вынести частное определение в отношении руководства колонии №6 в связи с пропажей записей.
Представитель областного УФСИН подполковник Круглышев повторяет, что произошел сбой. Он против частного определения. Судья Ким считает такую меру «преждевременной» на данном этапе рассмотрения иска.
Теперь Навальный просит объяснить, каким образом сохранилась запись от 14 июня, если по инструкции записи в колонии хранятся не больше 30 дней.
«Так вот сложилось, что часть записей хранятся и более. В частности, оказалось так, что оказалась сохранена запись и от 14 июня», — сбивчиво отвечает капитан Крылов.
Подполковник Круглышев пытается его выручить и говорит, что запись во время прибытия в колонию (приемки) сохраняется специально, чтобы потом проконтролировать, что у осужденных ничего не пропало. Навальный не унимается:
— Ваш коллега только что сказал, что [запись] случайно сохранилась. Вы говорите, что есть причина. Каким документом это установлено?
— Никаким.
Навальный спрашивает: если запись сохранилась, то была ли проверка по поводу того, что ботинки, с которыми политик прибыл в колонию в июне, пропали. Круглышев этого не знает.
Тогда Навальный объясняет, что очевидно все его записи просто «хранятся бесконечно». Никакая проверка, по мнению политика, не проводилась.
Перед просмотром записи «приемки» в колонии Навальный наставляет суд: «Важно понимать разницу между ботинками и сапогами. Сапоги — это зимняя обувь, ботинки — обычная обувь. Я приехал в "ботинках комбинированных"».
На записи «приемки» слышно, как Навальный отвечает на вопрос, что у него есть демисезонные ботинки — он взял их с собой из предыдущей колонии, потому что там ему сказали «брать, что хочет».
Вторая запись сделана в темном помещении. Там собеседник Навального говорит: «Мы же беспокоимся о вас, о вашем вещевом имуществе. Удостоверились, что у вас нет зимних сапог». На вопрос, надо ли ему что-то еще, Навальный отвечает, что ничего не надо. Разве что кепка нужна. «Ну кепка сейчас не по сезону», — отвечает ему мужской голос.
Вносят сапоги. «Я хочу чтобы музыка торжественная звучала. Новенькое!» — говорит Навальный распаковывая обувь. Мужской голос уточняет, не натирают ли эти сапоги.
Сотрудники ФСИН предлагают не смотреть дальше, где Навальный начинает считать выданные ему новые носки и трусы.
Навальный суммирует увиденное: зимние сапоги ему выдали только 22 ноября уже после подачи иска. И начинает задавать вопросы капитану Крылову.
— Почему сапоги зимние мне не выдали раньше?
— Потому что вы не обращались за выдачей зимних сапок. У вас были ботинки комбинированные.
— Несмотря на то, что я десятки раз обращался — устных просьб не поступало?
— Согласно информации, которая есть у нас в наличии, вы не обращались ни устно, ни письменно о выдаче зимних сапог.
— А сам факт того, что у меня не было зимних сапог при приезде не является основанием?
— Не является.
Далее Крылов поясняет, что срок износа сапог больше двух лет, а в предыдущей колонии они у Навального формально были. Политик уточняет:
— Причиной выдачи сапог было мое обращение в суд?
— И также ваше устное обращение.
Навальному интересно, откуда у замначальника колонии сразу обнаружились новенькие сапоги, как только политик обратился в суд. Капитан Крылов напоминает, что в тот день было две встречи, ко второй сапоги уже были готовы.
Теперь Навальный говорит, что раз в месяц в колонии проводят строевые смотры. Почему же недостачу сапог, трусов и полотенец не выявили тогда, то есть еще до 22 ноября?
Крылов отвечает, что такой информации у него нет. По его словам, переход на зимнюю одежду произошел, когда Навальный был в ШИЗО в комбинированных ботинках, которые можно носить в зимний период.
В ШИЗО смотры не предусмотрены, так как сотрудники колонии постоянно контролируют состояние осужденных в таких условиях, продолжает Крылов.
Навальный не отступает и требует объяснить, как должны проводиться смотры в ШИЗО, если по правилам они обязательны для всех осужденных. И по итогам таких смотров должны приниматься меры по выдаче дополнительных вещей. «Почему со мной не проводили смотров?» — недоумевает Навальный.
Капитан Крылов повторяет, что Навального осматривали «ежедневно, постоянно», а ботинки комбинированные у него были с момента приезда.
— Что такое проверка?
— Не относится к предмету иска.
— Относится. Ответчик говорит, что меня видела постоянно администрация. Есть так называемые проверки, через которые проходит каждый осужденный дважды в день. То есть никому не нужны строевые смотры или мне не нужны строевые смотры?
После очередной попытки спросить про проверку, судья Ким снимает вопрос.
Капитан Крылов начинает допрос. Ему интересно, почему не были поданы списки на выдачу новых вещей осужденным в его отряде.
Марченко говорит, что на момент перехода на зимнюю форму одежды у осужденных все необходимое было. Он добавляет, что «ни устно, ни письменно» Навальный за одеждой не обращался. Тот мгновенно реагирует.
— Как не стыдно?
— За что? Если правду говорю.
— Ваша честь, у нас даже есть местный мем про зимние ботинки.
Навальный говорит, что в прошлый вторник в колонии они с Марченко общались в коридоре, и политик обещал ему, что этот разговор еще вспомнят в суде.
— Я говорил, что вы продали мои ботинки на базаре города Коврова?
— Осужденный неоднократно эти шутки свои употреблял.
— То есть я неоднократно, много раз шутил. Было такое?
— Про ботинки?
— Про сапоги.
— Нет, вы говорили про ботинки, ботинками вы были обеспечены.
— А сапогами я был обеспечен?
— Вы говорили про ботинки.
— Когда вы меня по снегу вели в ботинка, разве я не говорил, что у меня не было сапог, потому что вы их продали на базаре города Коврова?
— Нет, вы говорили про ботинки. Ботинками вы были обеспечены.
Теперь Навальному интересно, во что сейчас обуты осужденные в колонии. Марченко отвечает, что либо в сапоги, либо в комбинированные ботинки.
В процессе разговора выясняется, что в отряде Навального из троих человек сапог не было только у него. Политик спрашивает почему. Марченко не может ответить на этот вопрос.
Он также повторяет слова капитана Крылова, что Навальный не обращался с устным или письменным заявлением. Он отрицает, что Навальный ему говорил про сапоги и вспоминает только шутки, но про ботинки.
Марченко слушает Навального, глядя в стену над представителями ФСИН — в сторону от камеры. Он говорит, что в ШИЗО не проводили смотры, так как он постоянно контролировал, что у всех есть зимняя одежда.
Навальный подробно останавливается на строевых смотрах. Марченко говорит, что их проводят раз в месяц, но, когда это делали в отряде, Навальный находился в ШИЗО. «Я вас неоднократно видел, видел вашу форму одежды», — объясняет Марченко. Навальный прямо спрашивает, когда последний раз с ним был строевой смотр. Марчекно снова повторяет, что постоянно следил за внешним видом осужденного.
Навальный продолжает допрашивать свидетеля:
— Вы уважаете [начальника колонии] Дмитрия Юрьевича Ножкина?
— Можете не отвечать, — вмешивается судья Ким.
Навальный цитирует приказ Ножкина о переходе на зимнюю форму одежды, где отдельным пунктом прописан смотр.
— Вы со мной строевой смотр провели?
— Я неоднократно на проверках осматривал ваш внешний вид.
— Почему вы не выполнили приказ вашего главнокомандующего?
— Потому что в проведении строевого смотра не было необходимости.
— Несмотря на приказ?
— Да.
Теперь Навальный пытается разобраться, почему Марченко не соблюдал не только приказ, но и ПВР, которые обязывают проводить смотры раз в месяц. Он отвечает одно и то же: Навальный был в ШИЗО, где за ним наблюдали постоянно.
В другом приказе начальника колонии перечислены предметы зимней формы одежды. Он хочет, чтобы Марченко по пунктам подтвердил, что у него было, а чего не было. Марченко сразу отказывается отвечать, так как это было давно. Навальный удивляется, ведь тот только что говорил, что смотры не нужны, потому что Марченко постоянно контролировал форму одежды.
Уверенно Марченко готов ответить только по поводу ботинок комбинированных — они были на самом Навальном. Такие ботинки являются предметом зимней формы одежды наравне с сапогами.
— А вот я решил надеть сапоги…
— Так надо было обратиться с письменным или устным обращением.
— Я не обращался?
— Вы только шутили шутки, и все.
— Я только шутил шутки, понятно.
Навальный хочет понять, почему ему не выдали сапоги, если после приезда было сразу понятно, что сапог у него нет. Марченко отвечает, что до октября-ноября вообще не знал, что у Навального нет сапог.
— А когда вам стало известно?
— Что отсутствуют зимние сапоги?
— Да.
— Перед тем, как вам выдали их.
— И я не говорил никогда, чтобы мне выдали сапоги, что мне холодно?
— Вы только шутили шутки.
Допрос свидетеля Марченко окончен.
Адвокату Кобзеву интересно, кто был наказан за то, что пропала вторая видеозапись от 22 ноября.
Капитан Крылов этого не знает: «Техника иногда подводит, случай не единичный. Периодически случаются у нас такие казусы». По его словам, за то, что больше месяца запись не удалялась, ответственность в колонии также не предусмотрена.
Навальный спрашивает представителей ФСИН, что если для всего нужно заявление, но заявлений он якобы не подавал, то почему, помимо сапог, его «завалили носками и трусами».
Капитан Крылов ответил, что из-за случая с сапогами были проанализованы все нормы снабжения Навальному, поэтому ему выдали новые вещи.
Адвокат Кобзев, спрашивает, когда в колонии узнали, что Навальный подал в суд. Капитан Круглов отвечает, что 21 ноября.
— Как учреждение так быстро узнало?
— Я как юрист учреждения просматриваю сайт Ковровского суда, Ковровский суд я посещаю ежедневно. Увидев, какому судье передано данное заявление, я обратился за получением копии.
То есть Навальный получил зимние сапоги на следующий день после того, как его иск был зарегистрирован в суде.
Судья Ким переходит к перечислению материалов дела. В прениях Навальный соглашается, что иск «немного смешной», так как предмет суда — зимние сапоги. Но в ходе процесса тюремная система «лжет в каждом слове» и дважды совершила подлог: потеряла свежую видеозапись, но чудом обнаружила старую.
«Все это началось просто потому, что наступила зима — в нашей стране такое бывает — выпал снег, и я захотел ходить в зимних сапогах. Вот вы ваша честь отложили заседание, потому что заболели. Такое может случиться с каждым», — объясняет политик.
Навальный добивался от колонии просто того, чтобы за его счет ему выдали новые зимние сапоги. И только после иска в суд в восемь часов вечера прибежал замначальника колонии и принес сапоги. «Вот вы кашляете, наверное, потому что без зимних сапог ходили», — подкалывает Навальный судью.
Навальный концентрируется на юридической части иска. В день прибытия в колонию у него проверили наличие всех предметов одежды, и уже тогда должны были выдать то, чего не хватало. Позже наличие вещей должны были проверять регулярно — при строевых смотрах.
Кроме того, рассуждает политик, в документах ФСИН о зимней форме одежды написано: «Ботинки и сапоги». То есть у осужденного должно быть и то, и другое, а не что-то одно, как утверждали представители колонии.
Адвокат Кобзев обращает внимание, что после перехода на зимнюю форму одежды в отряде, который возглавлял Марченко, у всех было по две пары обуви, а только у Навального — одна. Это сотрудника ФСИН не смутило и он не задавал вопросов, почему так случилось.
«Они бы и дальше ему не давали [сапоги] со словами: "Он у нас не просил"», — объясняет адвокат ситуацию на момент подачи иска.
И сейчас, по сути, вопрос исчерпан, Навальный в сапогах, признает Кобзев. «А если бы у него что-то случилось с бушлатом? Ведь если вывести человека на мороз в футболке, тот заболеет и умрет. За этим последует уголовное дело с перечислением всех приемок и смотров. Поэтому, ваша честь, всегда все выдается. Потому что они боятся», — поясняет Кобзев.
На этом судья Ирина Ким удаляется в совещательную комнату.