Сегодня ночью группа неизвестных с помощью бутылок с зажигательной смесью сожгла кабинет председательствующего по делу судьи Николая Дидыка. По словам главного военного прокурора Украины Анатолия Матиоса, кабинет выгорел полностью, но материалов по делу Ерофеева и Александрова в нем не было, и они не пострадали.
Глава военной прокуратуры назвал случившееся запугиванием судьи, ведущего резонансное дело.
Несмотря на инцидент, рассмотрение дела откладывать не стали. Обвиняемых уже привезли, заседание скоро начнется.
Вчерашнее заседание закончилось только к восьми вечера. На нем защита зачитала заключение московского специалиста Александра Фокина, который не согласился с выводами украинской судмедэкспертизы относительно трупа погибшего военнослужащего Пугачева. После этого суд, отказавшийся опрашивать Фокина как специалиста, просмотрел видеозапись его пояснений. «Можно прийти к выводу, что огнестрельное ранение головы было причинено пулей диаметров от 0.5 до 0.6 см», – говорил на видео московский специалист о своих выводах.
В суде изучили полученные из России карты, на которых были указаны линии разграничения между украинской армией и позициями самопровозглашенной ЛНР, как предусмотренные «минскими соглашениями», так и существовавшие в реальности. Они не совпадали. Как отмечает защита, бой произошел на территории, которая по договоренностям не находилась под контролем Украины. Адвокаты попросили суд приобщить к делу ответы Минобороны России о том, какие столкновения наблюдались 16 мая 2015 года и аналогичное письмо из ЛНР.
Кроме того, по просьбе адвоката Валентина Рыбина суд просмотрел видеозапись заседания по мере пресечения Александрова, на котором тот сначала соглашается, чтобы Рыбин представлял его интересы, а затем отказывается от него.
Все трое судей, в том числе владелец сгоревшего кабинета Николай Дидык, заходят в зал. Другие судьи – Александр Бойко и Елена Первушина.
Адвокат Соколовская предоставляет суду журнал учета нарушения режима прекращения огня, оригинал и его заверенную копию, журнал на 48 страницах она получила от представителей группы СЦКК. На журнале стоит печать СЦКК, говорит она.
Судьи рассматривают журнал и сопоставляют копию с оригиналом. Соколовская указывает им, что 16 мая зафиксированы минометные обстрелы со стороны Счастья.
Ерофеев просит суд обратить внимание на записи в журнале от 6 июня. «По осмотру там были происшествия, а в журнале их нет», – говорит он.
«6 число это дата поведения следователями осмотра места происшествия, а в это время проводились обстрелы...» – говорит адвокат Валентин Рыбин.
Судья отвечает, что они могут осмотреть записи за это число, но к делу они отношения уже не имеют.
Прокуроры рассматривают журнал. «На журнале печать МЧС Украины в Луганской области, а на копии – другая печать», – говорит прокурор Климович.
Еще один журнал подписан полковником Вороновым. «Это доказательство подтверждает минометные обстрелы 16 числа от Счастья в сторону Весёлой Горы», – говорит Соколовская.
Она поясняет, что «Воронов – уполномоченная особа, он входит в состав группы, может от имени СЦКК утверждать и свидетельствовать».
– По поводу Воронова, у защиты есть документы, которые подтверждают его полномочия? – интересуется прокурор Климович.
– На данный момент нет, – говорит Соколовская.
Она обращает внимание суда на записи в журнале о том, что с 15:20 до 15:50 был минометный обстрел со стороны Счастья, его зафиксировал украинский военный Ткачук.
Судья приобщает этот журнал к материалам дела.
Соколовская просит суд также приобщить доказательства, «которые получены мной от жены моего подзащитного». «Эти доказательства подтверждают порядок и условия исполнения обязанностей военнослужащих, не только Ерофеева и Александрова, а также и другой группы, которая выполняла там задание 16 числа», – говорит она.
К письму от жены Ерофеева прилагается также письмо главы ЛНР Плотницкого, написанное по итогам захвата в плен военнослужащих.
Также Соколовская предоставляет боевое распоряжение штаба «народной милиции ЛНР» и справку оттуда о том, что 17 февраля 2015 года Ерофеев поступил на службу по контракту в «народную милицию» ЛНР и был назначен там командиром разведроты с присвоением ему звания капитана.
Адвокат показывает удостоверение Ерофеева. Аналогичные документы она предоставляет по Александрову, только у него звание не капитан, а сержант. Александров, согласно документам, присоединился к «народной милиции» ЛНР 12 января.
Свидетельство о смерти Игоря Житного, который, согласно полученному из ЛНР документу, также принимал участие в том бою, а позже погиб. Прокуратура знакомится с документами.
– От проектора запах горелого, – замечает прокурор Климович.
– Бывает, – отзывается судья Дидык.
Климович высказывается против приобщения к делу «пояснений представителей террористической группировки». Остальные документы он не против приобщить.
– Это рапорты, а не пояснения, – говорит судья.
– Рапорт это форма, а по содержанию это пояснение от представителей террористической группировки.
Судья приобщает все документы и отмечает, что все решения об их допустимости будут приниматься позже в совещательный комнате.
Судья зачитывает обращение от Юлии Ерофеевой к Игорю Плотницкому, но его прерывает адвокат Соколовская, которая говорит, что не просит полностью оглашать весь документ. Судья поясняет, что они обязаны это сделать.
В письме говорится, что супругу Ерофеевой предъявлено обвинение в совершении теракта. «Какое к этому имеет отношение мой муж, не объясняется». Она просит Плотницкого предоставить информацию о случившемся 16 мая.
Ответ Плотницкого написан на бланке самопровозглашенной ЛНР. «Ваш супруг проходит службу в Луганской народной милиции», – пишет он Ерофеевой.
Плотницкий утверждает, что капитан Ерофеев в ходе боевого столкновения был тяжело ранен, захвачен в плен, «вел себя мужественно». По его словам, Ерофеев не причинял никакого вреда украинским военнослужащим и не имеет отношения к гибели Пугачева.
Еще один документ защиты составлен на бланке «Луганская народная милиция» от имени ее командующего и отправлен на имя Плотницкого. В письме – заключение о захвате Ерофеева и Александова в плен.
Согласно тексту письма, они выполняли разведку и около 12 часов дня вышли к опорному пункту ВСУ. В тот же день в разведку пошла еще одна группа, Житный и Писарев, между ними согласования не было. Группы встретились, Житный и Писарев опознали в другой группе своих и доложили о ней руководству.
В письме утверждается, что именно боевик ЛНР Игорь Житный увидел солдата ВСУ и произвел несколько выстрелов из автомата «Вал». Ерофеев и его группа стали отходить, услышав выстрелы, по ним открыли огонь, они были ранены и взяты в плен.
Со стороны ВСУ велся также минометный обстрел, со стороны ЛНР минометный огонь не открывался, утверждается в документе.
Следующие документы – выписка из приказала «народной милиции» ЛНР о том, что Ерофеев и Александров приняты туда на службу по контракту. Прилагаются копии их удостоверений личности. Ерофеев – капитан, командир группы. Александров – сержант, командир отделения.
Суд отмечает, что в копии удостоверения отсутствует номер и личная подпись Ерофеева.
Оглашаются также и доклады от представителей ЛНР о том бое и об обстрелах, повторяющие изложенную в других материалах информацию.
В рукописной докладной записке начальнику штаба Козлову от боевика Мараховского пересказывается та же картина происшествия о том, что в разведку несогласованно пошли две группы, Житный увидел украинского военного, выстрелил в него из автомамата «Вал», после чего группа Житного отступила, а группа Ерофеева попала под обстрел.
Из объяснения Писарева следует, что Игорь Житный был сержантом ЛНР и погиб во время обстрела со стороны украинских военных.
В справке о смерти Житного указывается, что он погиб в Луганской области 21 июля.
Авдкат Соколовская обращает внимание на выводы служебного разбирательства в милиции ЛНР, согласно которому Александров и Ерофеев не наносили никому повреждений, минометный обстрел велся со стороны ВСУ, а украинец Пугачев погиб от выстрела Житного.
Прокурор Климович обращает внимание на расхождения в датах писем Юлии Ерофеевой – различаются копия у прокуроров и копия у суда. Соколовская поясняет, что это два разных письма.
Прокурор просил суд обратить внимание, что везде рапорты военных ЛНР, которые были вооружены автоматами «Вал» и АК-47.
Климович говорит, что документы составлены представителями террористических группировок и просит суд учитывать это. В ответ Соколовская говорит, что ждет от прократуры документальных доказательств того, что ЛНР и ДНР являются террористическими группировками.
Соколовская просит суд просмотреть диск с рапортами людей, которые также заявлены защитой как свидетели.
Судья: вы планируете их допросить как свидетелей?
Соколовская: у меня есть больше сомнения, что мы сможем это сделать. Но в качестве свидетелей они будут говорить о бое Ерофеева и Александрова.
Судья: а тут о чем они говорят?
Соколовская: о своей службе! Тут те же рапорты, которые мы зачитали.
Климович: так зачем мы это будем смотреть, если рапорты уже были зачитаны?
Ерофеев: прокуроры могли предоставить все свои доказательства. Прошу, чтоб и у адвокатов была такая возможность. Показываем!
Судья: какие обстоятельства записи на диске могут опровергнуть либо подтвердить?
Ерофеев: прошу предоставить такую возможность!
Соколовская: разбушевался.
Судья: вы не можете аргументировать.
Тем не менее, судья принимает решение просмотреть содержание диска, а оценку ему давать уже в совещательной комнате.
Диск с видеозаписями включают. Там командир одного из подразделений ЛНР рассказывает, что он принял решение отправить «с моего наблюдательного пункта Вселая гора» в разведку Писарева и Житного, вооруженных АК и «Вал». Он показывает карту: «Около 12 часов заметили приближающихся бойцов. По внешним данным...»
Судья просит вернуть карту. Вместе с адвокатом Рыбиным они выясняют, о каком мосте идет речь.
«По внешним данным они поняли, что это не бойцы ВСУ, доложили командиру разведки, он дал команду себя не обнаруживать. Двое этих бойцов запрыгнули в окоп, они были рядышком», – продолжается рассказ на записи.
«По траншее передвигался боец ВСУ, мой боец Житный открыл огонь для того, чтобы не попасть в передрягу». Украинский солдат «был поражен».
Затем рассказывает о том, как группа отступила, а примерно через полчаса начался минометный обстрел со стороны Счастья и ТЭЦ. «У меня на позициях такого оружия нету».
Его подчиненные начали разведку произошедшего. «Они снимали вдоль реки растяжки минные ВСУ и ставили свои», – говорится на записи.
Климович: «Кто снимал этот рапорт?»
Соколовская: «Мне неизвестно».
На следующей записи ведет рассказ боевик Писарев, ну лице у него платок. Он рассказывает, что получил приказ пойти в разведку. «У меня был АК, а Житный взял ВАЛ. Мы прошли до окопов и блиндажей ВСУ и стали вести наблюдение». Заметили группу, но поняли, что это свои, которые также ведут наблюдение за ВСУ.
«Двое из этой группы прошли мимо нас и прыгнули в окоп. Житный в тот момент заметил идущего по окопу всушника. Нескольким прицельными выстрелами Житный снял всушника», – рассказывает Писарев.
Затем они отошли, доложили обо всем командиру, после этого «начался сильный обстрел».
На следующей записи – мужчина в майке-тельняшке, командир роты разведки Мараховский. Он пересказывает те же обстоятельства боя: «Я поставил задачу примерно в 7:30, группа была вооружена АК-47 и АС "Вал" и одета в спецкостюмы типа "леший"».
«Обнаружил укропа, который выдвигался к ним на встречу. Житный самостоятельно принял решение и поразил укропа», – говорит он.
«Завязался бой, мои доложили, я дал приказ себя не обнаруживать. Потом узнал от командира батальона, что там были ребята, Ерофеев и Александров, которые попали в плен. Все».
Следующий – Александр Гайдей, который рассказывает ровно то же самое.
Прокурор Климович говорит: «Согласно, как говорят адвокаты, видеорапорту Писарева, он говорит, что они лежали, и совершили выстрел по человеку, который идет. Калибр «Вала» 9, калибр АК-47 7.62».
Прокурор просит суд не признавать эти видео доказательствами. Судья: «Мы же говорили, что оценку дадим в совещательной комнате».
После завершения видеозаписей судья зачитывает предоставленный защитой документ, согласно которому Ерофееву выделили винтовку «Винторез» с номером Бк2337 и автомат. При этом в другом письме указывается, что за «Дельфином» – это позывной Ерофеева – закреплен АК-47, а винтовка возвращена. В документе утверждается, что «Винторез» был изъят батальоном сепаратистов «Заря» со склада управления СБУ Луганской области.
Прокурор не против приобщения этих документов, но отмечает, что ранее они не были открыты прокуратуре.
– 17 сентября я открыла вам все, что было. Те документы, которые по оружию, были получены мною в октябре только. Я не открывала их. Могу открыть, – говорит Соколовская.
Она обращается к судье: «Хочу ходатайствовать об отложении дела, чтоб открыть материалы дела».
– Ну так что вам мешало?! – возмущается прокурор Климович.
– Прокурор, что за эмоции? Почему вы руководите здесь? Здесь есть кому руководить! – осаживает его судья Дидык.
Суд объявляет перерыв для того, чтобы защита дала прокурорам необходимые документы.
В перерыве Соколовская называет возражение прокуроров «очередной провокацией», поскольку им якобы выгодно затягивать дело. Она поясняет, что при начале судебного процесса стороны открывают друг другу свои доказательства, чтобы оппоненты могли подготовить относительно этих доказательств протесты.
В перерыве адвокат Рыбин поясняет, что из предоставленных защитой документов следует, что «Винторез» Ерофееву выдавался в ЛНР, но номер выданного ему «Винтореза» не совпадает с номером той винтовки, с которой его взяли в плен.
Рыбин отмечает, что солдат Пугачев был поражен в положении лежа и у него обнаружено 5-миллиметровое ранение в голове. А у разведчиков ЛНР были «Вал» и АК-47 – оружие другого калибра.
Заседание возобновляется. Соколовская говорит, что защита открыла все материалы прокурорам.
Соколовская: «Учитывая то, что на территории Украины действуют протоколы по Минским соглашениям, в которых предусмотрен обмен военнопленными, хочу дать материалы, которые свидетельствуют, что есть постоянный обмен пленными между Украиной и ЛНР».
Она отмечает, что в документах есть и обращение жены Ерофеева с просьбой обменять ее супруга и ответ о том, что этот запрос рассмотрен в ЛНР. Со стороны ЛНР в обменах принимала участие Ольга Кобцева, отмечает адвокат.
«И даю вам списки на обмен от ЛНР, куда входили Ерофеев и Александров», – говорит Соколовская.
Судья зачитывает из переданных ему документов ответ главы ЛНР Плотницкого о том, что Ерофеев и Александров включены в списки обмена с украинской стороной в первоочередном порядке.
Соколовская передает суду списки с разными датами, во всех обвиняемые фигурируют в первых числах. Она отмечает, что такие обмены проводятся регулярно. По словам Соколовской, Ерофеева, Александрова и Коваленко предлагали обменять на журналистку Варфоломееву, и с украинской стороны согласие на это дал Виктор Медведчук.
Климович: «Вопросы обмена пленными выходят за рамки этого процесса».
Соколовская: «Я дала их для того, чтоб суд понимал, что все Минские соглашения все же действуют и есть определенные договоренности об обмене».
Затем Соколовская предоставляет документы, полученные из Минобороны РФ, которое в ответ на ее запрос сообщает, что Ерофеев и Александров проходили службу по контракту в российской армии, но были уволены: Ерофеев 10 марта 2015 года, Александров 12 декабря 2014-го. Служили в одной части.
В Луганске они находились не в связи со службой, отмечается в ответе. К ответу приложены выписки из приказов об увольнении в запас.
Соколовская также прилагает выданную жене Ерофеева справку о том, что с 13 февраля по март он находился в отпуске за 2014 год. После чего уже был уволен.
В ЛНР Александров и Ерофеев, согласно документам, награждены медалями «За веру и волю».
Соколовская продолжает свои материалы: адвокатские запросы о диагнозе Ерофееву, когда он в военном госпитале находился; переписку с Минобороны Украины о состоянии здоровья ее подзащитного. Документы о ранениях Ерофеева, результаты судмедэкспертизы.
Копия заявления от Соколовской в Генпрокуратуру о совершении преступления депутатом Луценко, который показал видео задержанных Ерофеева и Александрова и тем самым нарушил тайну следствия. Другое заявление – о совершении преступления судьей Печерского суда Киева Тарасюк, которая, по мнению Соколовской, неправомерно определила меру пресечения.
А также ряд других адвокатских запросов. Прокуроры не против приобщениях этих бумаг.
С письменными материалами закончили и обсуждают свидетелей защиты. Адвокаты просят допросить их по видеоконференции и предоставляют заявлениям свидетелей об этом. По мнению свидетелей, на территории Украины находиться им опасно.
«Они абсолютно правомерно боятся, что им не будет обеспечена безопасность на территории Украины», – говорит Соколовская.
Она просит допросить во видео военных-сепаратистов из ЛНР: Сергея Козлова, Мараховского, Гайдея, Гуцько и Писарева. «Все остальные готовы приехать».
Адвокат напоминает, что между Россией, Украиной и Беларусью есть конвенция о предоставлении правовой помощи.
Судья уточняет, где находятся эти свидетели.
Соколовская: «Частично на территории России, частично в Украине».
Судья: «Вы отметили, что они живут на территории Луганской области. Это территория РФ?»
Соколовская: «Украины».
Прокурор Климович зачитывает выдержки из УПК о том, при каких условиях возможна видеоконференция для допроса в суде. В частности, необходимо присутствие секретаря суда. Он говорит, что это исключено в связи с тем, что там зота АТО и секретари не смогут там быть.
«Никаких доказательств, что им угрожает опасность, не приведено», – говорит прокурор. Он протестует против допроса по видео.
Адвокат Рыбин: «Данные свидетели находятся в Луганске, не могут быть там допрошены, к сожалению, пока это невозможно. Мы можем предоставить показания свидетелей. Обеспечить их явку сюда в суд невозможно по ряду причин, в том числе и по причине опасности».
Он предлагает, чтобы свидетели приехали в Беловодский районный суд, как расположенный ближе всего к ЛНР.
«Так если они сюда не могут явится, то почему туда смогут и там будет безопасно? Где логика?» – удивляется судья Дидык.
Рыбин: «Стороны конфликта смогут обеспечить безопасность, смогут договориться».
Судья: «Вы имеете с ними связь и сможете им сообщить время и место? И вы согласовали с ними вопрос о возможности их явки в Беловодский суд? Или это ваши предположения?»
Рыбин: «Да, они головы туда прибыть. Если есть возможность».
Соколовская: «Все контакты есть в их заявлениях, по которым суд может связаться. Относительно Беловодска....»
Судья: «Остановитесь. Сейчас выясняем возможность видеосвязи с этим судом».
Соколовская: «Отправьте повестки, а мы решим».
Рыбин: «С целью незатягивания процесса мы просим обеспечить повестками в город Киев. Мы снимаем ходатайство о видеоконференции».
Соколовская: «Я не снимаю свое ходатайство!»
Судья Дидык постановляет отказать в ходатайстве о допросе заявленных свидетелей по видео. «Но дадим повестки по адресам этим для вручения и обеспечения их явки в суд на 11 апреля», – говорит судья.
Кроме того, повестки еще выдаются на росскийских военных Чепрасова и Литвиненко. Соколовская говорит, что они могут не успеть чисто технически. На это заседание могут прийти депутат Луценко и старший следователь Тамусяк.
Судья: «Луценко и Тамусяк – что они могут нам сказать?»
Соколовская: «Телефон вещественное доказательство, информация с него была получена Юрием Луценко, он показывал его в Верховной раде, это телефон Александрова. Его исследовал Луценко, и видео с него показывал».
– И что мы выясним у него?
– Как доступ к вещдоку был получен! Передача этой информации и ее распространение – это уголовное преступление. Я хочу узнать, каким образом он получил эту информацию.
– А Тамусяк?
– В его распоряжении был этот вещдок.
Прокурор Нимченко возражает, что «эти свидетели фактических доказательств по делу иметь не могут» и на месте преступления они не были.
– У вас есть основания считать, что они как-то исказили вещдоки? – спрашивает судья.
– Да.
Ерофеев: «Считаю, что сторона защита может вызвать свидетелей, которые точно что-то знают».
Александров: «Поддерживаю позицию защиты и считаю, что нужно вызвать Тамусяка и Луценко».
Судья: «Ходатайство по вызову Луценко и Тамусяка отклонить».
На этом заседание завершается. Суд продолжится в понедельник, 11 апреля, в 10:30.
После заседания корреспондент «Медиазоны» спрашивает у судьи Дидыка, что он может сказать о поджоге своего кабинета. «Ничего не скажу. Проводится проверка», – улыбается судья.
– Вы считаете это давлением на себя?
– А вы как думаете?