«Лефортово» против адвокатов. Ольга Динзе получила предупреждение за вынесенные из СИЗО записи своего подзащитного
СИЗО «Лефортово». Фото: Антон Белицкий / Коммерсант
Защитник одного из обвиняемых по делу о теракте в петербургском метро Ольга Динзе вынесла из СИЗО «Лефортово» записи своего доверителя и чуть не лишилась статуса адвоката: Совет адвокатской палаты Москвы объявил ей предупреждение. Сама Динзе настаивает, что по-другому работать в «Лефортово» невозможно — все разговоры арестантов с адвокатами прослушиваются и фиксируются видеокамерами.
В среду Совет адвокатской палаты Москвы не стал лишать статуса адвоката Ольгу Динзе, как того требовал Минюст, ограничившись предупреждением. «Вынесли предупреждение о лишении статуса», — сказала «Медиазоне» сама Динзе, отказавшись пока сообщить другие детали. Минюст попросил дисквалифицировать адвоката после того, как та вынесла из СИЗО «Лефортово» записи своего подзащитного Акрама Азимова, обвиняемого по делу о подготовке теракта в петербургском метро. Сама Динзе говорит, что в «Лефортово» созданы условия, исключающие соблюдение адвокатской тайны: разговоры защитников с доверителями прослушиваются, а переписка в комнате для свиданий фиксируется видеокамерами.
Нелегальная тетрадь
3 августа Динзе встретилась с Азимовым в СИЗО «Лефортово». После этого сотрудники изолятора несколько часов не выпускали защитника из учреждения. Супруг и коллега адвоката Дмитрий Динзе на своей странице в фейсбуке написал, что руководство изолятора пыталось помешать Ольге вынести из СИЗО записи, которые ей передал Азимов.
«Адвокат была изолирована в СИЗО течении трех часов, где ей даже предлагали посидеть в камере, пока руководство должно было решить, что с ней делать. Кроме незаконного удержания ее в СИЗО, прямо при ней руководство изолятора угрожало карцером и проблемами клиенту Акраму Азимову, который поддержал адвоката и попросил не отдавать записи работникам СИЗО», — писал Дмитрий Динзе. Он связал случившееся с тем, что адвокат пыталась помешать посещениям ее подзащитного оперативниками ФСБ.
Начальник изолятора Алексей Ромашин составил в отношении Ольги Динзе акт о «факте передачи от обвиняемого адвокату рукописных листов неизвестного содержания» и отказе отдать эти записи администрации СИЗО.
Затем начальник СИЗО пожаловался на адвоката в Минюст, настаивая, что Динзе нарушила установленный порядок переписки. После этого министерство потребовало лишить Динзе адвокатского статуса.
Сама защитница после конфликта с сотрудниками изолятора обратилась в прокуратуру с жалобой на их действия. Заместитель генпрокурора Николай Винниченко по итогам проверки пришел к выводу, что сотрудники СИЗО допустили нарушение режима, а Динзе грубо нарушила закон, поскольку «нелегально получила от обвиняемого тетрадь с записями». В прокуратуре потребовали наказать виновных в этом сотрудников ФСИН.
18 декабря адвокат международной правозащитной группы «Агора» Рамиль Ахметгалиев, который представлял интересы Ольги Динзе, рассказал «Ведомостям», что квалификационная комиссия адвокатской палаты Москвы нашла в действиях защитника Азимова нарушение Кодекса профессиональной этики адвоката.
«Ведомости» напоминали, что похожий случай был в 2004 году: тогда Минюст из-за изъятой сотрудниками СИЗО записки потребовал дисквалификации адвоката Ольги Артюховой, представлявшей интересы Михаила Ходорковского. В Минюсте настаивали, что сведения, содержавшиеся в записке Ходорковского, могли повлиять на ход следствия. Но тогда квалификационная коллегия и совет палаты не нашли нарушений в действиях адвоката.
По данным газеты, к президенту адвокатской палаты Москвы Игорю Полякову с письмом в поддержку Динзе обратилась заместитель председателя коллегии адвокатов Парижа Доминик Аттиас.
Зачем шуметь в комнате для свиданий
«У меня не первый доверитель содержится в СИЗО "Лефортово". И могу сказать, что раньше таких проблем — до клиента по статье 205-й — у меня не было», — рассказала «Медиазоне» Ольга Динзе.
Акрама Азимова задержали через два дня, 19 апреля; на следующий день его арестовали. ФСБ опубликовала видео задержания мужчины в Подмосковье, однако мать Азимовых Вазира утверждала, что Акрама похитили из клиники в киргизском Оше; такую же версию изложили врачи больницы, где он проходил лечение. Вазира Азимова считает видео с задержанием постановочным.
Братья Азимовы рассказывали, что до официального задержания они находились в неизвестном месте под Москвой, где подверглись пыткам. По словам Аброра, он был задержан 4 апреля и провел в «секретной тюрьме» две недели. Акрам провел в этом месте несколько дней после похищения из Киргизии. По словам обвиняемых, их пытали током, водой и избивали.
Источники Republic говорили, что «секретной тюрьмой» пользуются сотрудники ФСБ. После публикации адвокаты Ольга и Дмитрий Динзе просили Генпрокуратуру проверить информацию о «секретной тюрьме». Спустя несколько дней Дмитрий Динзе сообщил, что оперативники ФСБ заставили Аброра отказаться от своих слов о пытках. В октябре Следственный комитет после проверки по обращениям Азимовых не стал возбуждать уголовное дело о пытках в «секретной тюрьме» ФСБ.
Адвокат объяснила, что квалификационная комиссия палаты усмотрела в ее действиях нарушение пункта 1 статьи 10 Кодекса профессиональной этики адвоката: «Закон и нравственность в профессии адвоката выше воли доверителя. Никакие пожелания, просьбы или требования доверителя, направленные к несоблюдению закона или нарушению правил, предусмотренных настоящим Кодексом, не могут быть исполнены адвокатом».
«По мнению коллегии, я взяла на себя поручение, которое в силу закона не могла на себя брать, — говорит Динзе. — То есть они говорят, что я могла только в рамках нахождения в следственном изоляторе как-то обмениваться письменно позицией, либо он мне должен был письма направлять и, соответственно, таким образом обмениваться позицией. Больше никаким способом я это сделать не могу. Мотивировка именно такая». Однако Рамиль Ахметгалиев в разговоре с «Ведомостями» отмечал, что обмен записками в комнате для свиданий в «Лефортово» не гарантирует адвокату и подзащитному конфиденциальности. Ахметгалиев объяснял, что в этих помещениях установлены камеры наблюдения — по данным юриста, они имеют достаточно высокое разрешение, чтобы оперативники могли разобрать текст подобной переписки.
Претензия изолятора к адвокату сводилась к тому, что та якобы нарушила федеральный закон «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» в части, регулирующей переписку: корреспонденция должна проходить через администрацию СИЗО. Однако статья 8 закона «Об адвокатской деятельности» определяет, что любые сведения, связанные с оказанием адвокатом помощи своему доверителю, относятся к адвокатской тайне.
«Лично я не считаю, что я что-либо нарушаю, поскольку в законе нет запрета на согласование позиции в письменном виде. Кроме того, в законе не указано, что мы можем только вербально общаться. Соответственно, я могу и письменно давать консультации своему подзащитному. Если принимать позицию комиссии, которая говорит, что я нарушила, тогда мы обнаруживаем коллизию права», — говорит Динзе, указывая на противоречие двух федеральных законов.
Она также замечает, что перед встречей с адвокатом Азимов предоставил сотрудникам СИЗО для проверки предметы, которые были у него при себе, в том числе и записи, и ничего запрещенного среди них не нашли.
Динзе связывает последние события со стремлением ФСБ вывести ее из дела о подготовке теракта в петербургском метро, оперативным сопровождением которого занимается спецслужба.
«Ни для кого не секрет, что "Лефортово" является эфэсбэшным изолятором. Всем известно, что оперативное сопровождение по таким делам осуществляется ФСБ, оперативные сотрудники не могут что-либо упустить из своего вида или не владеть какими-то сведениями. Соответственно, сведения, которые мне подзащитный сообщил и не разрешил их передать администрации СИЗО, были бы неизвестны оперативным сотрудникам ФСБ. И именно поэтому начался вот тот самый прессинг», — уверена адвокат. Она отмечает, что оперативные сотрудники уже пытались заставить Азимова отказаться от ее услуг, а некий следователь пытался склонить к тому же родственников обвиняемого.
18 декабря адвокат Дмитрий Динзе в своем фейсбуке написал, что, по словам отца Азимова Ахрала, сотрудники ФСБ говорили ему о скором лишении Ольги Динзе адвокатского статуса. Они сопровождали Азимова в Киргизию после неожиданного решения о его выдворении из России. Сам адвокат также рассказывал о противодействии следователей, расследующих дело о теракте в Петербурге.
«Я считаю, что ФСБ таким образом оказывает давление на Минюст. Адвокатская палата тут вообще ни при чем», — говорит Ольга Динзе.
По словам адвоката, ее коллеги, чьи подзащитные также находятся в «Лефортово», направили в дисциплинарную комиссию палату обращение в защиту Динзе.
«[Они] говорят о том, что в СИЗО "Лефортово" вообще не представляется возможным нормально работать и осуществлять защиту своих доверителей. Адвокаты придумывают какие-то способы, шум определенный в комнате для свидания. Но это несколько адвокатов должны приходить к подзащитному, создавать большой шум для того, чтобы просто не слышали, о чем беседует адвокат со своим подзащитным. Это единственный способ, когда вообще что-то можно обсудить. То есть обсудить защиту в рамках нахождения в СИЗО, в ограниченный период времени — просто невозможно. Мы в тот момент готовились к большому допросу. Соответственно, позиция не должна была быть известна ни в коем случае ни оперативным сотрудникам, ни впоследствии следователю. Это единственный способ защиты, который мы выбрали в тот момент», — подчеркивает Ольга Динзе.
Позже Азимов-старший рассказал пресс-секретарю комитета «Гражданское содействие» Дарье Маниной об обстоятельствах задержания. 14 декабря он должен был выйти на работу после отпуска — в 3:40 у дома его задержал сотрудник полиции. Азимова посадили в машину, в которой находились водитель и сотрудница ФСБ. Его доставили в отдел полиции по Кунцевскому району, забрали телефон, сняли отпечатки пальцев и велели расписаться в некоей бумаге.
«Когда я посмотрел, там были записи этого сотрудника полиции, который меня привез в отдел полиции, где он писал, что меня поймал на остановке, как будто я ругал двух людей, которые стояли на остановке, нецензурными словами. И как будто он, когда подошел ко мне, сказал, что так не надо делать, и оказывается, я его тоже обматерил», — рассказал Азимов. В ОВД он оставался до 12:30. Там ему вручили решение Пермского суда о лишении гражданства. После этого его повезли в Кунцевский районный суд.
По дороге в суд Азимову угрожали, что его на несколько дней поместят в спецприемник и потом депортируют в Киргизию. Но в суде сопровождавшие его сотрудники полиции и, предположительно, ФСБ предложили другой вариант — Ахрал на следующий день добровольно покинет Россию, а ему помогут с документами и оплатят половину стоимости билета на самолет. Азимов-старший согласился.
«Они в этот же день через своих начальников ФСБ помогли мне уволиться с работы и сделать документы. В этот же день ночью, после того как мы из дома забрали мои личные вещи, сотрудник полиции Николай отвез меня в аэропорт Жуковский, где нас с билетом на самолет ждал сотрудник ФСБ. Я его имя не знаю, он мне не представился, но, по словам сотрудницы ФСБ Валерии, сотрудник, который встречал с билетом на самолет — сын начальника управления ФСБ Свердловской области», — рассказывал Архал Азимов.
Все это время ему не возвращали телефон — позвонить разрешили только после того, как объявили посадку на самолет. Из телефона удалили все контакты и приложения, две сим-карты Азимова забрали. «Сотрудница ФСБ Валерия сказала мне, что я уже могу и не стараться приезжать в Россию хоть с киргизским паспортом: вас все равно в Россию не пустят», — вспоминал Азимов.