Москва–Белград–Подгорица. Обвинительное заключение черногорской прокуратуры по делу о попытке переворота
Арест подозреваемого в Погорице, 16 октября 2016 года. Фото: Darko Vojinovic / AP / ТАСС
В среду в столице Черногории Подгорице суд начал рассматривать уголовное дело в отношении предполагаемых участников попытки государственного переворота, которая провалилась во время парламентских выборов в октябре прошлого года. Черногорская прокуратура считает, что путч организовали россияне Эдуард Шишмаков и Владимир Попов, которые хотели не допустить вступления страны в НАТО и пытались привести к власти пророссийскую оппозицию. «Медиазона» ознакомилась с обвинительным заключением специальной прокуратуры и публикует версию следствия в том виде, в котором она будет представлена суду.
Обвиняемые
В документе говорится, что объявленные в розыск Эдуард Шишмаков (пользовался паспортом на фамилию Широков) и Владимир Попов с начала 2016 года и вплоть до 18 октября руководили созданной ими на территориях Черногории, Сербии и России преступной организацией. Обвинения также предъявлены гражданам Сербии Братиславу Дикичу, Предрагу Богичевичу, Неманье Ристичу, Милошу Йовановичу, Србролюбу Джорджевичу, Кристине Христич, Бранке Милич, Милану Душичу и Драгану Максичу, а также гражданам Черногории Михайло Чадженовичу, Андрии Мандичу и Милану Кнежевичу. Самому молодому из обвиняемых — 28 лет, самому старшему — 61 год.
Обвинение основывается на показаниях, предоставленных предполагаемыми участниками группы — сербом Александаром (Сашей) Синджеличем и выходцем из Косово Мирко Велимировичем. Синджелич, который решил сотрудничать со следствием, проходит по делу как свидетель. Мирко Велимирович, давший признательные показания и вышедший на свободу, уехал в Сербию и назвал свои показания «сфабрикованными», поскольку якобы подписывал их, не читая. В своих показаниях Велимирович говорил, что получил от Синджелича 30 тысяч евро на покупку 50 единиц автоматического оружия с боеприпасами и полицейской униформы для захвата власти; оружие он якобы «разобрал и выбросил в озеро».
В день беспорядков Велимирович, по официальной версии, должен был передать оружие и под командованием Братислава Дикича принять участие в столкновениях с силовиками у здания черногорского правительства и в аресте тогдашнего премьера Мило Джукановича. Велимирович пришел в полицию 12 октября и рассказал о намерениях своих сообщников, что и привело к их задержанию. Сотрудничающий со следствием Синджелич рассказал, что в его задачи входил набор участников преступной организации, получение и распределение денег между ее членами, обеспечение закупок (полицейской униформы, экипировки, щитов, дубинок, раций). Большую часть этих вещей удалось приобрести.
Бывший начальник сербской жандармерии генерал Братислав Дикич по договоренности с лидерами группы проверял биографии потенциальных участников группы, задействуя свои связи в МВД Сербии. По версии обвинения, Дикич должен был находиться на митинге «Демократического фронта» в Подгорице в день выборов 16 октября, чтобы руководить другими заговорщиками во время противостояния с сотрудниками полиции; в результате заговорщики должны были проникнуть в здание парламента и забаррикадироваться там.
Обвиняемые сербские националисты Предраг Богичевич и Неманья Ристич во время акции протеста должны были, по версии прокуратуры, «спровоцировать столкновения с офицерами Управления полиции Черногории и силой прорваться в парламент». В здании они должны были оставаться как минимум двое суток — до тех пор, пока не будет объявлено о победе оппозиции и «Демократического фронта» на выборах. Лично Ристич якобы должен был поддерживать контакт с другими членами преступной организации и передавать им инструкции по приезду в Черногорию.
Последними в списке обвиняемых фигурируют лидеры пророссийской и просербской оппозиционной коалиции «Демократический фронт» Андрия Мандич и Милан Кнежевич. По версии прокуратуры, оба «действовали в соответствии с инструкциями организаторов и членов преступной организации». Так, 14 октября политики призвали сторонников выйти на акцию протеста к зданию парламента после окончания выборов и ждать дальнейших распоряжений. Также они якобы были в курсе разработки планов по эвакуации участников заговора после событий в Подгорице.
Пока одна из групп заговорщиков удерживалась бы здании парламента, группа из 50 «пока не установленных» участников заговора в полицейской форме, вооруженная купленными Велимировичем винтовками и пистолетами, должна вступить в боестолкновение с сотрудниками Специального антитеррористическое подразделения черногорской полиции, расквартированными в деревне Златица рядом с Подгорицей. Силовиков предполагалось «ликвидировать», чтобы они не смогли вмешаться в события у здания парламента. Затем участники заговора якобы должны были приехать к парламенту и открыть огонь по силовикам и собравшимся, «чтобы создать иллюзию того, что часть полицейских перешла на сторону демонстрантов». Силовики были бы вынуждены отреагировать «и тем самым создать ложное представление, что сотрудники полицейской администрации Черногории — преступники, выступающие на стороне Мило Джукановича».
По версии обвинения, Синджелич встретился с лидерами националистических объединений Предрагом Богичевичем и Неманьей Ристичем и предложил им стать вербовщиками для группы по насильственной смене власти в Черногории. Он якобы передал им часть полученных от Шишмакова денег: 29,5 тысячи евро — Богичевичу и 4,5 тысячи евро — Ристичу. Затем Синджелич связался с Братиславом Дикичем и передал ему 15 тысяч евро и 500 долларов.
В связи с этим Эдуарду Шишмакову и Владимиру Попову предъявлены обвинения по статье 20 и части 1 статьи 447 Уголовного кодекса Черногории (покушение на понуждение Черногории к действию либо бездействию при помощи угрозы жизни, здоровью и свободе других людей; наказывается сроком от пяти лет лишения свободы); по части 1 статьи 401а (создание преступной организации с целью совершения преступлений, наказания за которые составляют от четырех лет и выше; наказывается сроками от трех до 15 лет лишения свободы); отдельно Шишмакову предъявлено обвинение по части 2 статьи 24 и части 1 статьи 373 (подстрекательство к совершению покушения на жизнь высокопоставленного представителя руководства Черногории; наказывается сроком от 10 до 40 лет лишения свободы). Обвиняемым Дикичу, Богичевичу и Ристичу и другим фигурантам дела предъявлены обвинения по статьям 447 и 401а как участникам преступной организации.
Шишмакова и Попова в прокуратуре предлагают судить заочно, поскольку они не взяты под стражу; запрос об экстрадиции Богичевича и Ристича сербский суд отклонил.
Поездка в монастырь и воевавшие прадеды
В своих показаниях Братислав Дикич утверждает, что приехал в Черногорию, чтобы посетить сербский православный монастырь Острог, высеченный в скале в 15 километрах от Даниловграда. По его версии, Синджелич связался с ним лишь за 10 дней до задержания, предложив встретиться в сербском Нише. В итоге они встречались несколько раз, и во время третьей встречи Синджелич якобы предложил ему приехать в Черногорию на акцию протеста против результатов выборов 16 октября.
По словам Дикича, он приехал со своей подругой Кристиной Христич сначала в Будву, а затем в Подгорицу. В один из вечеров Синджелич написал ему в фейсбуке, что не может дозвониться и внезапно предложил отправить ему новый телефон. Ранним утром 15 октября Дикич и Христич приехали к торговому центру Delta City, где ждали посланца от Синджелича под сильным дождем. Подошедший Велимирович, представившийся Николой, сказал: «Это вам ракия от Перо». Почему он взял телефон, Дикич объяснить не может; затем они с этим человеком проехались по городу на машине.
В показаниях самой Христич достаточно коротко говорится, что они с Дикичем прибыли в Будву, где вечером он взял ее телефон, чтобы отправить сообщение другу из-за проблем с интернетом. Затем он сказал, что нужно ехать в Подгорицу за неким телефоном, который в итоге Дикич получил и уехал куда-то с посыльным. Она говорит, что телефон явно не принадлежал Дикичу ранее, поскольку у него и так было четыре телефона.
Обвиняемый политик Андрия Мандич утверждает, что расследование в его отношении носит политический характер, и категорически отвергает «оскорбительные» обвинения в участии в сговоре с «третьесортными шпионами». Милан Кнежевич вторит ему, утверждая, что попытка переворота была организована самим премьером Мило Джукановичем, сам же он не имеет ничего общего со «сволочью из госбезопасности» (используется слово udbaškog, отсылающее к названию югославской спецслужбы UDBA), да и вообще — его прадеды командовали победоносной черногорской армией в битве с австрийцами при Мойковаце в Первую мировую войну.
По версии прокуратуры, Кнежевич совершал звонки на виртуальные номера, покупаемые через сервис Zadarma. Номера этого сервиса использовались в телефонах предполагаемых заговорщиков Велимировича, Синджелича и Шишмакова. Обвинение в отношении Мандича основывается на показаниях бывшего сотрудника МВД Сербии Славко Никича, рассказавшего об участии переводчика политика Анание Никича в попытке завербовать его для участия в перевороте.
Переводчик с русского языка Анание Никич не упоминается в числе лиц, которым предъявлены обвинения, его дело выделено в отдельное производство. Сейчас он находится в России, запрос из Черногории о его экстрадиции пока рассматривается. В тексте обвинительного заключения есть подробное описание вменяемых ему действий. Никич, «выполняя инструкции создателей преступной организации, занимался набором членов организации для подготовки и совершения преступлений», а также организовывал встречи между членами преступной организации между собой и с потенциальными кандидатами в ее члены — как в Черногории, так и за границей.
«3 марта 2016 года по распоряжению обвиняемого Андрии Мандича [Анание Никич] с обвиняемым Михайло Чадженовичем поехал в Белград на машине Renault Fluence с номерными знаками PG CG 870, зарегистрированной на движение "Новая сербская демократия"», — говорится в документе. 4 и 5 марта Никич провел две встречи со своим однофамильцем Славко Никичем — бывшим сотрудником МВД Сербии. На встречах присутствовал «пока не установленный член преступной организации, гражданин Российской Федерации». В ходе бесед Славко Никичу предложили принять участие в перевороте в Черногории. Братислав Дикич якобы проверил по своим источникам в МВД надежность Славко Никича, и после получения негативного ответа Анание прервал с ним контакты.
Начало судебных слушаний по делу о перевороте не остановило Мандича и Кнежевича, которые 19 мая приехали в Москву на встречу с одним из главных героев черногорской прессы последних месяцев — депутатом Сергеем Железняком, успевающим комментировать все аспекты внешней политики Подгорицы. По его мнению, черногорские власти склоняются к «политическому диктату и давлению на демократические институты и политические силы, которые имеют свою точку зрения». Железняк «положительно оценил инициативу патриотических сил Черногории выдвинуть единого непартийного кандидата от всех оппозиционных сил», поскольку по отдельности они не могут «противостоять машине государственных политических репрессий».
«Провокации и репрессии в отношении вас и ваших соратников по политической борьбе, истеричные русофобские и антисербские высказывания демонстрируют страх нынешней черногорской власти перед патриотическими народными движениями, выступающими за сохранение традиционных связей с Сербией и Россией, — подчеркнул Железняк. — Мы никогда не вмешиваемся во внутренние дела других стран и уважаем национальный суверенитет».
«Мы не намерены менять нашу политику, несмотря на давление со стороны властей Черногории, США и НАТО, — ответил Андрия Мандич. — Спасибо "Единой России" за то, что верите в нас и нашу победу в борьбе, которую мы ведем».
На встрече также присутствовал руководитель Департамента международных связей аппарата ЦИК «Единой России» дипломат Константин Петриченко, который в прошлом участвовал во встречах с представителями движения «Заветницы» («Клятва») Стефаном Стаменковским и Милицей Джурджевич и делегацией от евроскептиков из «Альтернативы для Германии».
Полиграф, переворот и перевод из ГРУ
Пошедший на сделку со следствием и получивший статус свидетеля Александар Синджелич в своих показаниях объясняет: «Я основатель организации "Сербские волки", и я сербский националист, выступающий за панславизм и тесные отношения между Россией и сербскими землями. Я выступаю за парламентскую монархию и против ассоциации Черногории с НАТО». По словам Синджелича, летом 2014 года — в разгар вооруженного конфликта в Донбассе — он побывал в Екатеринбурге, где встретился с местными казаками, а также в Ростове-на-Дону, где люди из лагеря для беженцев Донбасса свели его с неким Эди — «возможно, его полное имя было Эдгард или Эдвард» (здесь и далее Синджелич называет Шишмакова Эди). Про этого человека русские националисты рассказывали, что у него много денег. Во время встречи Синджелич обсудил с Эди «обычные темы, такие как Европейский союз и НАТО». «В конце разговора Эди даже спросил у меня, не нужна ли помощь моей организации, что, возможно, нам готовы помочь, и что с ним нужно связаться, если я приеду в Москву», — вспоминал Синджелич после задержания. После этой встречи они долгое время не виделись, однако поддерживали связь через приложение Viber.
В мае 2015 года Синджелич приехал в Москву, где Эди сводил его в ресторан «Самарканд». Во время разговора они обсуждали «Сербских волков» и вопросы финансовой помощи, как вдруг собеседник предложил сербскому националисту пройти тест на полиграфе, «чтобы ускорить проверку». Через несколько дней за Синджеличем приехала машина, на которой он долго ехал по Москве, «или, скорее, кружил». Машина остановилась возле здания синего оттенка, «возможно, десяти этажей, состоявшего из каких-то трех частей».
Серба сопроводили в просторное помещение за металлической дверью, и Эди велел расслабиться и ждать. Также ему велели разобрать смартфон и вручили «старый мобильный телефон» и номер, на который нужно звонить при необходимости. Синджелич не смог вспомнить, сколько времени провел в комнате, пока в нее не вернулся Эди в сопровождении двух человек. Они достали «аппаратуру», усадили в кресло, положили нечто под ноги, пальцы рук и на грудь; одна рука осталась на столе.
Синджелич ожидал, что ему будут задавать вопросы про организацию, однако «Эди начал задавать какие-то очень странные вопросы»: «Кто вас послал?», «Выполняете ли вы чьи-то распоряжения?», «Есть ли у вас секреты, которыми вас можно шантажировать?», «Сбежите ли вы, если вам дадут большую сумму денег?», «Знаете ли вы, кто такой Эди?», «Сообщили бы вы об Эди в полицию и вооруженные силы?». Все вопросы задавал сам Эди. Синджелич потерял счет времени, но думает, что отвечал на вопросы примерно четыре-пять часов. Прощаясь, Эди сказал Синджеличу, что обработка результатов займет несколько дней, и ему «нечего бояться».
Через несколько дней сербскому националисту сообщили, что тест на полиграфе он прошел успешно. Эди уточнил, во сколько обошлось проживание в Москве, на что получил ответ: 3–4 тысячи долларов. Далее, по словам Синджелича, ему вручили 5 тысяч долларов без каких-либо вопросов и расписок.
После встречи в Москве они не общались почти год — до весны 2016 года. В марте или апреле, вспоминает Синджелич, он получил сообщения в Viber, в которых не очень ясно говорилось, что режим Мило Джукановича в Черногории нужно срочно свергнуть, а народу страны нужно восстать против властей.
По совпадению, именно по адресу Хорошевское шоссе, 76 в советское время находилась штаб-квартира ГРУ, которое ремонтировала в середине нулевых Miramax Group; новое здание штаб-квартиры службы расположено по соседству.
В сентябре 2016 года Эди срочно вызвал серба в Москву, пообещав оплатить все издержки. «Точно так и произошло, и я хорошо помню, как за неделю до отъезда в Москву я пошел на почту в Белграде <...> и забрал деньги, 800 долларов, которые Эди послал через Western Union». В Москву Синджелич прилетел в ночь с 26 на 27 сентября. В аэропорту его встречал Эди с напарником — причем оба они стояли с какими-то бейджами перед зоной паспортного контроля, сразу у выхода из самолетного «рукава». Ему вручили удостоверение, после чего все трое покинули здание аэропорта через помещение для оформления багажа в обход паспортного контроля — «из предосторожности».
Троица приехала в то же здание в Москве, где проходил тест на полиграфе. Там к нему вышел человек, представившийся Иваном. Вместе с Эди они якобы рассказали Синджеличу, что договоренности с черногорской оппозицией и «Демократическим фронтом» уже достигнуты, и что большие деньги выделены на кампанию против вступления Черногории в НАТО. Эди пояснил, что в случае победы оппозиции вместо членства в НАТО Черногория вступит на путь объединения с Сербией, что серьезно улучшит положение местного сербского населения. Синджелич утверждает, что до этого момента даже не слышал о выборах, назначенных на 16 октября 2016 года, но ему сказали, что в Черногории власть захватила криминальная группа во главе с Джукановичем, и его «режим должен пасть».
Как рассказал Синджелич на допросах черногорским следователям, далее его посвятили в план переворота. В частности, ему сказали, что обязательно нужно достать униформу черногорской полиции, экипировку, дубинки, слезоточивый газ, колючую проволоку для преграждения входа в захваченный парламент (найти удастся только три мотка), противогазы и кобуры для пистолетов-пулеметов для 50 человек, а также 50 автоматов Калашникова, 50 пистолетов и патроны. Для участия в беспорядках в Подгорице Синджеличу предписали найти до пяти сотен сербских националистов, которые не должны знать ни о нем самом, ни об Эди, ни об оружии. «Эти люди <...> должны были прийти на митинг и вместе с другими демонстрантами прорвать оцепление», чтобы войти в здание парламента.
По именам политики «Демократического фронта» в ходе разговора не упоминались. Координацию действий предлагалось вести по телефону со знающим русский язык человеком из оппозиционной коалиции, который бы передавал эти данные организаторам.
Наконец, Синджеличу рассказали о специальной группе, которая должна будет прибыть на площадь перед парламентом в полицейской униформе с оружием, чтобы противостоять настоящим сотрудникам полиции для повторения «ситуации в Белграде, когда пал Милошевич» (вероятно, имеются в виду переговоры между командирами сербской полиции и протестующими, которые привели к отставке Слободана Милошевича в ходе «Бульдозерной революции»). Этой группой должен был руководить сам Эди.
«После окончания разговора, в особенности из-за того, что Эди говорил, что это поможет предотвратить вступление Черногории в НАТО, я принял предложение и получил от Эди 10 тысяч долларов наличными, оставив расписку на сербском языке на чистом листе бумаги», — рассказал Синджелич. После этого его отвезли в аэропорт, куда он снова попал, минуя паспортный контроль. Эди проинструктировал, что в случае возникновения вопросов по прилету в Белград нужно отвечать, что в Россию не пустили из-за отсутствия «приглашения».
После возвращения в Белград Синджелич, по его словам, занялся реализацией плана: поговорил с националистами, поручил Мирко Велимировичу найти оружие и дал ему денег, написал в фейсбуке Братиславу Дикичу и организовал встречу. На встрече существование оружия не обсуждалось — разговор шел о руководстве группами протестующих диверсантов, которые должны были захватить здание парламента, а также о легендах приезда в Черногорию — посещение монастыря в Остроге и покупка средств альтернативной медицины.
«Сначала я был не очень уверен в Дикиче, потому что он был полицейским, но Эди сказал, что если он не донес после первой встречи, значит задание выполнит», — вспоминает Синджелич. Он отмечает, что имел странные беседы с сербским националистом, подчеркнутым русофилом и лидером движения «Заветницы» Неманьей Ристичем: тот повторял, что у России и так множество агентов в Черногории, и для осуществления переворота нет практически никакой необходимости. Тем не менее Ристич якобы согласился с изложенным Синджеличем планом (в беседе с «Медиазоной» в марте этого года Ристич отрицал знакомство с предполагаемыми заговорщиками и называл Синджелича «грязным наемником» АНБ и ЦРУ, «алкоголиком, наркоманом, мелким вором и судимым преступником», а попытку переворота — инсценировкой США; при этом он говорил о намерении получить убежище в России).
Сам Эди к тому времени приехал в Белград, остановившись в отеле Le Petit Piaf, откуда якобы проверял выполнение Синджеличем пунктов плана. Предполагаемый соорганизатор Владимир Попов поселился в десяти минутах ходьбы в отеле Majestic. Эди передал Синджеличу два телефона марки Lenovo и объяснил, что их нельзя прослушать, на них установлено криптографическое программное обеспечение; телефоны были помечены цифрами 9 и 10, также на них содержались надписи блоками из четырех цифр. Телефон 10 должен был достаться Мирко Велимировичу, который потом передал бы его Дикичу. Телефон 9 остался у Синджелича: в его памяти было лишь два номера: телефона номер 6 самого Эди и телефона номер 10.
Велимирович поехал с этим телефоном в Черногорию, а Дикича уведомили о грядущей передаче телефона и кодовом слове «ракия». В день передачи Велимирович не смог дозвониться до Дикича по телефону, и Синджелич списался с Дикичем через фейсбук. Получив телефон, Дикич исчез; от Велимировича также не было никаких сигналов; тогда же Синджелич узнал из новостей, что 20 граждан Сербии задержаны по подозрению в подготовке теракта.
После этого начались частые переговоры с Эди, который требовал выяснить, что происходит — в первую очередь, с оружием. Синджелич утверждает, что многократно отвечал, что место хранения оружия знает только Велимирович, который занимался закупками. Вскоре Эди якобы сказал по телефону, что вина в задержании лежит на Велимировиче, и его «надо убить». Также Эди якобы потребовал найти надежного снайпера или взрывчатку, чтобы убить премьера Мило Джукановича — «деньги не проблема», а «о его передвижениях по Подгорице нам известно».
Наконец, Эди якобы поручил Синджеличу найти одного или двух людей, которые забросают штаб-квартиру «Демократического фронта» камнями и бутылками с горючей смесью, чтобы создать видимость нападения на оппозицию, осуществленного «членами преступных структур, близких к премьер-министру Мило Джукановичу». «После этого разговора я позвал Милоша Йовановича и дал ему 500 евро», — говорит Синджелич. Выполнил ли он задание, Синджелич не знает — на самом деле Йованович действительно прибыл в Черногорию, но перепутал адреса и разбил стекла «на другом объекте», после чего вернулся в Сербию.
Последняя встреча Эди с Синджеличем произошла в парке Калемегдан возле Белградской крепости. На встрече якобы шла речь о поиске пяти-шести человек, которые приедут в Подгорицу и откроют стрельбу по участникам акций протеста сторонников «Демократического фронта». Синджелич рассказывает, что в тот день почувствовал за собой слежку — и действительно, в обвинительном заключении упоминаются материалы наружного наблюдения за участниками встречи в парке, среди которых сербские спецслужбы также называют Владимира Попова.
«На той последней встрече Эди даже сказал, что с Черногорией все закончено. И что через Кадырова поступили деньги какому-то муфтию из Черногории для того, чтобы боснийская партия сформировала коалицию с оппозицией. Эта коалиция должна была бы сформироваться к 9 ноября», — вспомнил Синджелич. О формировании коалиции с «Демократическим фронтом» в Боснийской партии Черногории не сообщали, однако в декабре босняки вышли из коалиции с правящей Демократической партией социалистов в муниципальном совете города Биело-Поле.
В январе представитель Боснийской партии и глава општины Плав Орхан Шахманович вместе с фигурантами дела о перевороте Кнежевичем и Мандичем на два дня приезжали в Чечню, где встречались с министром по национальной политике и внешним связям Джамбулатом Умаровым, председателем парламента Магомедом Даудовым, мэром Грозного Муслимом Хучиевым и муфтием Чечни Салахом-хаджи Межиевым.
В Чечню приезжали также имам муниципалитета Плав Мухаммед Цецунянин и президент Общества дружбы России, Сербии и Черногории Любомир Радинович.
«Наша делегация многонациональна и многоконфессиональна. И неслучайно то, что мы выбрали Чечню для своего визита. Мы наслышаны и о Главе ЧР Рамзане Кадырове, который делает очень многое для развития и процветания своей родной республики. Очень надеемся на плодотворное сотрудничество с Чечней», — приводит слова Кнежевича сайт министерства Чечни по национальной политике и внешним связям.
«Заключение дружеских и союзнических отношений с Российской Федерацией — одна из ключевых задач для правительства нашей страны. Хочу сказать, что, в какой-то степени, истории ЧР и Республики Черногории чем-то схожи. Мы очень ценим и уважаем менталитет Чечни и чеченцев, знаем насколько для вас важен ислам и прекрасно видим ваши успехи в борьбе с международным терроризмом. Хочу также подчеркнуть, что Правительство республики Черногория в скором времени планирует снять санкции с России, однако на это потребуется несколько месяцев», — цитирует Кнежевича сайт «Чечня сегодня».
Орхана Шахмановича через два месяца после визита в Чечню приговорили к году тюремного заключения за махинации с разрешениями на строительство в Плаве.
«Медиазона» благодарит издание Vijesti и журналистку Елену Йованович за помощь в получении документа.
Обновлено в 13:50 25 мая. Добавлена информация про упоминание Шишмаковым Кадырова и визит черногорских политиков в Чечню.