«Морально я был готов». Математик и экс‑кандидат в Госдуму Михаил Лобанов — об обыске, избиении, новогодних разговорах в Сахарово и оптимизме

Михаил Лобанов на выходе из спецприемника. Фото: Михаил Лобанов / Facebook

Перед Новым годом полицейские пришли с обыском в московскую квартиру математика и участника думских выборов 2021 года Михаила Лобанова — одного из самых заметных независимых политиков, до сих пор остающихся в России и на свободе. Формальный повод для визита дало уголовное дело о «фейках», возбужденное против Ильи Пономарева. Лобанова избили, а потом назначили ему 15 суток — он якобы оказал сопротивление при обыске. «Медиазона» поговорила с ним после освобождения из ЦВСИГ в Сахарово, где политик отбывал административный арест.

Меня разбудила жена, в дверь стучали. Я был спросонья, это было раннее утро — я встаю позже на пару часов обычно. Подумал, послышалось или соседи стучат. Пошел к двери, посмотрел в глазок, там стоят два ниндзя каких-то, в которых сотрудники полиции не угадываются — такие персонажи боевиков, маски с прорезями. И кто-то говорит: «Откройте, полиция». Я отвечаю, что сейчас пойду надену шорты, возвращаюсь к двери. Они там требуют открыть, иначе начнут что-то с дверью делать, я прошу возможности с адвокатом связаться. Они отвечают, что нет, ничего ждать не будут. Почти сразу начали пилить дверь, я увидел искры и сам ее открыл.

Они вошли. Первый же, кто вошел, ниндзя, стал кричать, чтобы я лег на пол. Я стал ложиться на пол самостоятельно. Он стал меня бить. В итоге я смог лечь на пол, а он продолжил меня бить — удары были в основном в грудную клетку справа. По-моему, бил рукой, но я вниз головой лежал, может быть, там и ногой было — я в этом деле неопытный, не могу по тактильным ощущениям распознать. Еще, видимо, он меня по голове ударил, была разбита верхняя губа, из нее капала кровь. Уже позже, когда меня привезли в спецприемник после суда, там при приеме сотрудник увидел ушиб на правом плече и ссадину на коленях.

Вот, собственно, первые удары были в коридоре. Одновременно зашли другие сотрудники в черном. Один приказал мне перейти в комнату, я перешел, а он закричал, чтобы я лег на пол. Я лег, он меня снова начал бить, кричать, что отправит на передовую. Я ни в какой момент никак не сопротивлялся, знаю, что это чревато уголовным преследованием. Ничего не делал, никакого смысла в этой ситуации в этом не было. В общем, какое-то время он меня продолжил бить. Оперативники не вмешивались, просто наблюдали эту ситуацию. После этого один из оперативников подошел ко мне, попросил поднять голову, пока я оставался на полу. Показал листочек, сказал: «Читайте, тут постановление о проведении обыска». Я его прочитать не мог, дальше они провели обыск, изъяли телефоны.

Замытое пятно крови на полу после обыска. Фото: Михаил Лобанов / Facebook

После 15 суток в Сахарово я еще раз убедился, что то, чем я занимаюсь — это правильно, важно и нужно. Мы там много разговаривали. И когда мы углублялись в то, как устроено общество, в разные вопросы, связанные с равенством, неравенством, справедливостью, несправедливостью, то оказывалось, что почти с любым человеком можно прийти к согласию — даже с сотрудником полиции, который конвоирует, если он настроен на разговор. Это действительно очень важное ощущение для того, чтобы двигаться дальше.

До этого меня били разве что в школьном детстве, кто-то там толкнул или ударил один раз, и после этого ситуация как-то исчерпывалась. Поскольку это были 1990-е, я рос в обычном российском городе, бывали ситуации, когда на меня наставляли нож или пытались отобрать деньги — каким-то чудом это никогда не удавалось сделать.

Морально я был готов к тому, что меня уже не выпустят. Меня бы это не удивило, не сломило. То есть я этого не хотел, конечно, меня устраивает текущий вариант, что эти 15 суток закончились, я вышел и оказался вместе с женой, увидел друзей и надеюсь завтра вернуться к преподавательской деятельности. Но я понимал, что могут быть разные сценарии.

Почему это произошло, есть разные версии. Одна из них заключается в том, что мэрия и соответствующие структуры готовятся к «перевыборам» Собянина. И там кто-то должен что-то отрабатывать. «Кремлевская прачка» еще за неделю до обыска написала очередной пост обо мне, где как раз упоминались Пономарев, Залищак и Цукасов, которые фигурировали потом в вопросах оперативников. Люди, которые интересовались, что это за канал, говорили, что он связан с мэрией.

Другая версия: силовикам нужно запускать такую информационную волну, серию арестов, обысков, чтобы общество пребывало в страхе, переваривало это. Но я не понимаю, как это может помочь нынешнему режиму в долгосрочной или даже в среднесрочной перспективе.

Я нахожусь в группе риска, но у нас вся страна находится в группе риска. У меня нет в планах отъезда из страны, но я не заявляю, что ни при каких условиях не уеду. Есть варианты, при которых я точно уеду, но они крайне маловероятны.

В любом случае людям не нужно искать ориентиры среди [известных] личностей. Нужно выстраивать диалог друг с другом и объединяться в перспективе коллективных действий у себя по месту работы, по районам, это важно, а не надеяться, что появится кто-то, кто скажет, что делать и за кем идти. Есть такая книжка — «Оставим пессимизм до лучших времен». И вот эта фраза сейчас актуальна для России как никогда за последние 30 лет как минимум.

Силовики не первый год пытаются препятствовать политической карьере Михаила Лобанова. Вот что писала об этом «Медиазона»

Редактор: Дмитрий Ткачев