«Нет большего горя, чем безызвестность». Почему родственникам пропавших российских солдат проще поверить экстрасенсам и гадалкам, чем государству

Летом жительнице Калуги Татьяне Тарасовой пришел цинковый гроб. В военной части, где служил ее 23-летний сын Максим Тарасов, сказали, что в нем лежат его останки.

Механик боевой машины десанта Максим пропал еще в апреле под Изюмом. Его сослуживцы говорили Татьяне, что машина подорвалась на мине, двое солдат выжили, но от удара не могли вспомнить, что случилось с Максимом. Поэтому Тарасова не до конца поверила в смерть сына. Еще больше она засомневалась, когда сравнила нательный крестик, который ей выдали вместе с гробом, с фотографией того, что она покупала Максиму — крестики были разными, уверена Татьяна. Несмотря на сомнения матери, делать тест на ДНК в военкомате отказались.

После похорон Тарасова запостила в социальных сетях фотографии сына на память, но сомнения внутри развеять так и не смогла — и оставила публикацию в паблике «ВКонтакте» «Эзотерика. Поиск пропавших, потерявшихся людей». «Может, есть надежда? А если потеря памяти?» — задавалась вопросом она.

Одни эзотерики в комментариях под постом пользовались картами таро, другие обращались к звездам, третьи обнаруживали, что «холод идет по ладони». Почти все сошлись на том, что молодой человек погиб. Через неделю администратор закрыл пост для обсуждения.

В сентябре Татьяна вместе с родственницей съездила отдохнуть в Адлер. По фотографиям в соцсетях может показаться, что со смертью сына она уже смирилась, но даже больше чем через полгода после похорон она объясняет корреспонденту «Медиазоны»: «Дело в том, что надежда всегда умирает последней… А я очень надеюсь, что в цинковом гробу был не мой сын».

«Навязывают чужое тело». Обращения к экстрасенсам

С начала войны в Украине российская армия несет серьезные потери: только по открытым источникам «Медиазона» подтвердила имена почти 11 тысяч погибших военных — реальное их число значительно выше. Многие погибают от взрывов снарядов или подорвавшись на мине; останки, которые удалось забрать с поля боя, после идентификации отправляют домой в запаянных цинковых гробах, вскрыть их решаются не все.

Иногда даже после похорон родственники погибших продолжают надеяться, что гроб был доставлен по ошибке. До получения груза 200 дает им надежду и статус «пропавший без вести», которым автоматически наделяются те, кто утрачивает связь со своей частью.

«Понятно, что если в XXI веке человек на связь не выходит месяц, то, вероятно, уже не выйдет. Но они пишут: пропал без вести, пропал без вести — и с такой формулировкой, даже если ясно, что человек погиб, кажется, что его еще можно найти», — объясняет томичка Диана Шумилова, разыскивающая своего 24-летнего брата Андрея. В декабре 2021 года у него закончился первый контракт с Минобороны. После начала войны он «из моральных побуждений» заключил второй, а в конце прошлого лета пропал под Луганском, говорит сестра военного.

В неведении родные пропавших обращаются к ясновидящим, нумерологам и гадалкам — либо по совету знакомых, либо онлайн, случайно наткнувшись в интернете на объявление о магических услугах. Те, кто деньги тратить не хочет, идут в тематические паблики «ВКонтакте». Если раньше люди, называющие себя экстрасенсами, обсуждали здесь загадочные преступления или исчезновения, то с началом войны сосредоточились на поиске военных и жителей захваченных Россией территорий.

Активных и крупных «поисковых» (так называют их сами создатели) пабликов «ВКонтакте» четыре. Два из них не публикуют объявления, связанные с войной в Украине. «Администрация находится вне обсуждений политических тем, в том числе было принято решение не затрагивать пропажи людей в ходе СВО», — отвечает на вопрос о причинах решения администратор первой группы.

«Мы решили не публиковать такого рода поиск, потому что считаем, что не нужно вмешиваться в действия спецоперации», — добавляют во второй.

В двух оставшихся «Медиазона» насчитала больше 150 постов с просьбами найти людей, которые исчезли в зоне боевых действий; новые появляются почти каждый день. Лишь два таких поста написаны мужчинами, разыскивающими своих друзей, другие опубликовали женщины, ищущие сыновей, мужей или братьев. Авторы почти трети постов — жительницы ДНР, ЛНР, Мариуполя и других оккупированных территорий, остальные — из разных российских городов. География обширна: Петербург и Барнаул, Москва и Когалым.

Большинство авторок объявлений проигнорировали сообщения «Медиазоны» либо ответили односложно. «А что рассказывать, обращалась ко всем, везде одни отписки! — коротко объясняет женщина, разыскивающая сына, пропавшего при обстреле под Шахтерском. — ДНК не делают, навязывают чужое тело для опознания, деньги не выплачивают. Нет тела — нет дела».

«У нас тут поиск, а не дискуссии». Как работают эзотерические группы

В паблике «Эзотерика. Поиск пропавших, потерявшихся людей», где искала своего сына Татьяна Тарасова из Калуги, более 33 тысяч человек. Модераторы тщательно следят за соблюдением правил — оскорбления оперативно удаляются, под постами о пропавших на войне в конце концов появляется плашка: «Обсуждение закрыто. Пост остается информационным». Иногда ее сопровождает сообщение от администратора. «Всем спасибо, — благодарит он участников обсуждения под одним из постов. — Пока спецоперация не завершится, ничего толком узнать невозможно. Сегодня жив, завтра погиб. Пост остается в качестве поискового: вдруг кто видел, знает? Пусть вернется живым».

С конца ноября посты о войне чаще просто удаляют — один из администраторов группы объяснил «Медиазоне», что делается это из соображений безопасности. «Удаляем после того, как автор все прочитал. Это же военная тема. Как бы публикация еще и вредом не обернулась. Мало ли где тот военный в это время находится. Да и комментарии могут быть разные, в том числе очень, так скажем, эмоциональные. Приходится "чистить". У нас тут поиск, а не дискуссии», — объясняет он.

Эмоции под постами о пропавших военнослужащих действительно проявляются нередко — одни экстрасенсы пытаются убедить других перестать поддерживать войну, другие сыпят проклятиями в адрес авторов печальных прогнозов о судьбе пропавших, обвиняя их в работе на украинские власти.

Прежде всего из соображений безопасности часто не пропускает посты о пропавших на войне и одна из двух администраторок самого малочисленного паблика «Поиск пропавших с помощью эзотериков-медиумов»,Людмила Енотова.

«Я считаю, что если в сеть попадает открытая информация — такой-то и такой-то пропал без вести — хрен с ними, с эзотериками, которые могут попросить за это денег, но давайте не будем забывать, что есть у нас такое понятие, как ЦИПсО, есть, скажем так, с украинской стороны шпионаж. Поэтому я чаще всего такие объявления забраковываю», — охотно объясняет она. Ее напарница и создательница паблика придерживается противоположной точки зрения — и публикует все подряд, сетует администраторка.

Енотова признается, что для нее модерация группы — «сплошной геморрой». Администрировать ее она начала несколько лет назад, когда «знакомые эзотерики» коллективно занимались поиском погибшей девочки из Ростовской области. «Там шло бурное обсуждение, сильные люди этим занимались, но были и проходимцы. Я тогда владельцу группы сказала: "Ну вы проверяйте хотя бы, что пишут, потому что там такие посты выкладывают, что прям ой-ой-ой!". А она: "Раз ты умная такая, вот тебе права модератора!". Вот на том и стоим», — вспоминает Енотова.

Если объявление о пропавшем на войне человеке не содержит, по мнению Енотовой, секретных сведений, она может пропустить его. При этом иногда она задает автору уточняющие вопросы и даже просит документальное подтверждение родства с разыскиваемым. Спрашивает она и о том, какие действия семья пропавшего предприняла, чтобы найти близкого. Иногда ей приходится самой давать ссылки на горячую линию Минобороны или украинские списки пленных.

Последним критерием для Енотовой является время с предположительной даты пропажи: если не прошло даже двух-трех месяцев, то публикация бессмысленна, объясняет она. «Бывает такое, что какая-то массированная атака со стороны ВСУ идет, человек пропадает, при этом он жив-здоров, а люди истерят, волнуются, — отмечает Енотова. — Я стараюсь такое не пропускать, потому что ставлю себя на место военных: вот я воюю, а потом вернусь в сеть, а меня тут опозорили на всю Россию».

По словам администраторки группы, в среднем через два месяца после масштабных боев количество объявлений с похожими обстоятельствами исчезновения действительно увеличивается. Так, в обеих активных эзотерических группах можно найти множество опубликованных в начале лета постов о людях, пропавших в Мариуполе.

«Катались мы на опознание, и толку никакого не было». Тела в Мариуполе

В марте 41-летнего Сергея Панасюка мобилизовали из Донецка. Вскоре он оказался в Мариуполе. 25 марта, в разгар боев за центр города, мужчина перестал выходить на связь со своей женой Еленой. В апреле ей удалось поговорить с его командирами, один из них сказал, что видел тело Сергея, проверил пульс и убедился, что он мертв. Сослуживцы Панасюка упомянули запись о смерти, которую видели в журнале боевых действий, но медики из военного госпиталя найти ее не смогли.

Елена говорит, что «писала везде» — от Генпрокуратуры России до приемной главы ДНР Дениса Пушилина, но получала лишь отписки: «ищем», «ждите». В конце концов она обратилась в эзотерический паблик. Хотя мнения под ее публикацией разделились, Елена согласилась с самым очевидным вариантом: супруг действительно погиб, но тело его осталось в одной из братских могил Мариуполя. Эзотерики оказались убедительнее, чем госорганы, оставляющие в неизвестности.

За две недели до Елены свое объявление в группе опубликовала Анастасия Тимакова, тоже из Донецка, дочь служившего в войсках ДНР Александра Тимакова. Через несколько дней после того, как он пропал, девушке позвонил сослуживец отца и рассказал, что тот скончался во время операции по удалению пораженной снарядом почки, которую проводили украинские врачи в мариупольской поликлинике. Звонивший объяснил, что сам он уехал на лечение в Донецк, поэтому не знает, что стало с телом.

На горячей линии Минобороны девушке сказали, что труп ее отца, вероятно, в одном из моргов Донецка, а семье надо дождаться результатов судмедэкспертизы. Имя Тимакова добавили в специальную базу. «Нам звонили из военкомата каждый раз: вот, он высветился в базе, езжайте скорее и посмотрите. Мы едем в морг смотреть на труп — там не он. И так, наверное, более десяти раз мы катались, и толку никакого не было», — вспоминает Анастасия. Узнать о судьбе отца можно было бы на месте, в Мариуполе, но в разрушенный город тогда никого не пускали, а поликлиника, хоть и функционировала, обслуживалась уже российскими, а не украинскими врачами.

Через два с половиной месяца один из медиков обнаружил документы Тимакова с указанным в них номером телефона матери Анастасии, еще через месяц семье привезли оставшиеся от него личные вещи. «И все, так не нашли его ни живым, ни мертвым, — говорит Анастасия. — И уже не найдем, думаю».

В поисках отца девушка несколько раз сдавала ДНК. В Минобороны ей объяснили, что в ведомстве есть база образцов неизвестных тел, с которыми специалисты проводят сравнение. Однако результатов это не принесло ни через месяц после пропажи отца, ни через полгода. «У большинства тел не берут образец для ДНК перед захоронением. А будут ли заниматься раскопками захоронений неизвестных и брать у них образцы, вопрос сложный», — сетует дочь погибшего.

По словам Тимаковой, все ведомства в ответ на письменные запросы перенаправляли ее в народную милицию ДНР, которая должна была заниматься поисками мужчины. «А они на самом деле не занимаются ничем, уже девятый месяц тишина и пустота. Им просто плевать. Я понимаю, что он не один такой, что таких много, что в Мариуполе никто эти захоронения уже исследовать не будет — у них там другие задачи. Но ведь должен же как-то учет вестись, хоть какая-то информация быть?» — недоумевает она.

При этом в ответах от Минобороны каждый раз подчеркивается: «Работа в данном направлении будет продолжаться до тех пор, пока тело вашего отца не будет разыскано». «Другими словами, все говорят: ждите окончания спецоперации, тогда еще посмотрим. А когда она закончится, никто не знает», — подытоживает Тимакова.

Эзотерики из «ВКонтакте» девушке не помогли. Она признается, что опубликовала объявление от отчаяния, надеясь, что кто-нибудь из жителей Мариуполя, которых в подобных группах немало, сможет узнать отца по фотографии и рассказать, что с ним случилось. Через несколько месяцев, когда стало понятно, что поиски результата не дадут, родственники Тимакова подали в Верховный суд иск о бездействии народной милиции ДНР и военной части самопровозглашенной республики. Удовлетворять его суд не стал.

«Выкидывают трупы, лишь бы захоронили». Недоверие к экспертизам

Тимаковой тест ДНК не помогает, пока нет тела, с которым можно сравнить образцы. Но бывают и обратные ситуации: когда родственники не верят, что тело принадлежит их близкому, даже если это подтверждается анализом.

3 марта родственникам 25-летнего жителя уральского города Кыштым Максима Колотушкина позвонил командир его роты и сообщил о гибели молодого человека в результате подрыва танка в Сумской области. Жена Колотушкина Анастасия осталась с полугодовалым ребенком и без денег: муж думал, что едет на учения, и взял зарплатную карточку с собой.

Знакомая с Колотушкиной жительница Кыштыма Мария Иванова помогла девушке добиться переадресации денег на ее счет, а затем и разобраться, что случилось с Максимом. В Минобороны, больницах и моргах ДНР и ЛНР им отвечали, что тело молодого человека нигде не числится.

16 апреля Анастасия и тетя Максима смотрели эфир «России-24». В репортаже военкора Александра Сладкова о выходе сдавшихся в плен украинских морских пехотинцев с завода Ильича в Мариуполе они увидели мужчину, похожего на Колотушкина, среди других военных. Анастасия стала искать информацию в группах поиска пропавших без вести, там ей рассказали, что на заводе были и российские пленные военные, которые выходили оттуда вместе с украинскими.

Позже девушка и ее близкие нашли видео о сдаче в плен на сайте телеканала, но кадра, на котором молодой человек, похожий на ее мужа, поворачивается лицом к камере, уже не было, хотя сбоку он все еще сильно его напоминал. Это убедило родственников Колотушкина в том, что Максим все еще жив. Они решили искать молодого человека любыми способами.

«Куда мы только ни писали — уполномоченному по правам человека, во все вообще больницы, ведь если он там оказался, то он, скорее всего, мог быть ранен, — вспоминает подруга Колотушкиной Мария. — Кто-то говорил про колонию в Крыму, кто-то — про колонию в Ростове, куда освободившихся отправляют. Если у него не было документов, то его могли вместе с украинскими военными туда отправить».

Параллельно Мария пыталась связаться с военкором Сладковым, но выйти на его менеджерку удалось только в августе. Сотрудница редакции ответила, что полной записи, на которой было бы видно лицо военного, у них нет. В конце месяца родственникам позвонил военком и предупредил: образцы ДНК одного из найденных тел совпали с теми, что Колотушкин сдавал перед отправкой в Украину, и скоро им придет цинковый гроб.

По словам военкома, экспертизу ДНК проводил госпиталь в Ростове-на-Дону, но ее результаты семье так и не пришли. Тогда родственники вскрыли гроб. Опознать тело они не смогли — останки, судя по всему, долго пролежали в земле, говорит Мария Иванова. Тогда они взяли образцы ногтей и заказали еще одну экспертизу в другом экспертном центре, на этот раз в Екатеринбурге. Но там ответили, что представленных образцов недостаточно для полноценного исследования.

Иванова отмечает, что параллельно с экспертизой родственники Колотушкина обратились к кыштымской ясновидящей, она настаивала, что останки, неделю пролежавшие в местном морге, следует немедленно захоронить. Прислушавшись к совету, родственники организовали похороны, так и не отправив на экспертизу образцы зубов военного, как планировали. Сейчас они все еще надеются, что Колотушкин может быть жив.

«Конечно, если бы тогда его не видели на экране, то после этой экспертизы ДНК согласились бы и уже оплакивали, — объясняет Мария. — Но сейчас уверенности нет ни в чем, такой бардак кругом творится. Мне кажется, уже до того морги переполнены, что они уже выкидывают эти трупы везде, лишь бы только захоронили».

После обращения в эзотерическую группу одна из ее участниц написала Марии, что молодой человек может быть еще жив — по словам медиума, сейчас он «батрачит» в плену, и ждать его стоит не раньше следующего октября. «Ну, посмотрим, жизнь быстротечна, быстро идет время. Годик подождем, и там уже видно будет, что и как», — рассуждает подруга жены военного.

«Все сказали, что его держат насильно, что он живой». Консилиум экстрасенсов

Жительница Мариуполя Светлана Толочко пока только ждет возможности провести ДНК-анализ, тело своего мужа она еще не видела. Светлана — одна из немногих авторок постов в эзотерических группах, кто ищет не военного, а мирного жителя, погибшего на оккупированной позже территории. Она уверена, что убили ее супруга, 49-летнего Олега Володарского, украинские военные.

Светлана, Олег и их трехлетняя дочь жили в своем доме в поселке Мирный в черте Мариуполя. 8 марта, в самом начале окружения украинских войск российскими, к ним во двор прилетел снаряд. Находившиеся внутри дома муж и дочь от него не пострадали — ударом лишь выбило окна. Светлана была на улице и получила серьезные осколочные ранения. Олег занес ее в дом, наспех обработал раны и побежал к ближайшему соседу, чтобы зарядить телефон от аккумулятора автомобиля и вызвать медиков. Домой мужчина так и не вернулся.

Светлана говорит, что окончательно пришла в сознание через двое суток; у нее были множественные осколочные ранения лица, руки и брюшной полости. Женщина решила вместе с дочерью доползти до дома единственного оставшегося на соседней улице жителя, к которому за помощью должен был отправиться и ее муж. Путь, обычно занимавший не больше пяти минут, как позже вычислила женщина, в тот раз длился четыре с лишним часа — из-за ранений она двигалась очень медленно. Сосед рассказал, что действительно видел Олега: он зарядил телефон, но связи не было, Володарский побежал искать помощь дальше — и пропал.

Светлана пробыла у соседа без медицинской помощи целый месяц. В поселке постоянно раздавались автоматные очереди — она утверждает, что рядом с их домом стрелял один и тот же «чокнутый украинский военный». «Конкретно по мне стреляли, просто по окнам иногда. Там дедушка лет за 80 был, этот автоматчик его 150 раз видел, как дедушка ходит выгуливать собаку, с палочкой. И в один прекрасный момент он его в живот прошил насмерть — я слышала, как его жена орала, голосила. А когда к нам приходил украинский патруль и мы спрашивали: "Что ж вы по мирным стреляете?", они говорили: "А мы не стреляем". Мне кажется, у того автоматчика просто сорвало крышу», — считает Светлана.

7 апреля в дом пришли российские военные, которые эвакуировали женщину с дочерью в Донецк. Через неделю россияне обнаружили в Мирном тело с головой, непригодной для опознания. На обломках забора висели вещи: ботинки, шапка и рабочие штаны на лямках. Придя к единственному оставшемуся в поселке жителю, соседу Светланы, они описали одежду; тот предположил, что это и было тело Олега. Поэтому они передали женщине, что ее муж погиб, а тело позже захоронили в воронке от снаряда.

После нескольких операций в Донецке женщину отправили в Подмосковье, где продолжили лечение. В перерывах между операциями Светлана восстанавливает документы и пытается выяснить, жив ли ее муж. «Все же они к выводу о смерти пришли из-за одежды, а во-первых, не факт, что это его одежда — такая у каждого мужика есть, во-вторых, что она делала на заборе? Они говорят, что собаки стащили, но там следов собак нет, только от осколков пожженная ткань. Поэтому я надеюсь, что, может, он память потерял, может, его куда-то раненого отвезли, ведь могли это украинцы сделать, когда отходили», — рассуждает она.

В России Светлана стала налаживать связь со старыми знакомыми из Мариуполя. По ее словам, все сказали, что тех, кого «увозили украинцы, так пока и не могут найти», а ее мужа нет ни среди раненых, ни среди погибших.

Светлана надеется, что тело, закопанное в воронке, из-за наступивших холодов перезахоранивать уже не будут, а она успеет восстановить документы, взять образец ДНК дочери, приехать в Мариуполь и эксгумировать останки, чтобы провести тест.

В ожидании Светлана обращается и к экстрасенсам, результаты ее обнадеживают: «После объявления меня добавили в специальную группу с эзотериками, и там, может быть, 15 человек вычисляло. Мы и по сообщениям, и по телефону общались, мнения разделились 50 на 50, но те, которые говорили, что живой, они говорили, что его где-то держат, не выпускают, что два человека его держат».

Толочко отмечает, что к «бабкам» ходила и ее свекровь, и дочка, которая уехала в Польшу, и подруга Светланы в Орле: «Все сказали, что его держат насильно, что он живой и что он мог якобы потерять память. Вот что это люди из разных стран так говорят, это меня и убедило. Потому что, вы знаете, в такой ситуации поверишь во все что угодно. Надежда умирает последней. Я и обращалась к ним, чтобы надежду сохранить».

«Это бизнес на солдатах, а не война». Цена обряда

Люди, которые обращаются к экстрасенсам, часто становятся жертвами мошенников. Разыскивающей отца Анастасии Тимаковой предлагали «перейти по ссылочке, написать туда-то и туда-то — он якобы есть в списках». «Естественно, мы не первый день на этом белом свете и прекрасно понимали, что это развод чистой воды, поэтому деньги не перевели», — говорит она.

«Писали мошенники — они, конечно, были из Украины, — добавляет разыскивающая своего брата Диана Шумилова. — Если бесплатно информацию предоставляют, это нормально, а если за деньги, то понятно, что это мошенники, потому что какие в такой ситуации могут быть деньги».

Администраторка группы «Поиск пропавших с помощью эзотериков-медиумов» Серафима Енотова говорит, что чаще всего речь идет о небольших суммах, от 300 до тысячи рублей. По ее словам, иногда плата за услуги действительно нужна экстрасенсам.

«Практики работают по-разному. Кому-то действительно надо приносить дары: кому-то водкой, кому-то, не знаю, сладкого купить. А если ты удаленно это делаешь, то можно и перевести копеечку, чтобы провести более-менее нормальный обряд», — объясняет она.

Объявления о поиске пропавших в Украине Енотова часто не пропускает в том числе и потому, что паблик — это «очень уж большая платформа для мошенничества в любом виде».

«Если я пропускаю объявление, то предупреждаю сразу от имени сообщества, что никакой финансовой ответственности оно не несет и никаких гарантий не дает. У нас была грустная история в прошлом году, когда пропала девочка и там массированно вот эти якобы специалисты тянули деньги. То есть обещали прямо точные координаты. С точностью до сантиметров. За этим мы тоже уследить не можем. Кроме того, и просто психов хватает, которые денег не просят, но выводят родных на эмоции», — объясняет она.

Корреспондент «Медиазоны» создал два фейковых аккаунта и опубликовал в крупнейшей эзотерической группе поиска объявления о пропаже родственников. Два человека попросили суммы до тысячи рублей на материалы для обряда. Еще один женский аккаунт предложил связать с его сестрой-ведуньей, которая не пользуется интернетом, но за две тысячи рублей сможет «на сто процентов» определить, жив человек или нет. «Недавно насчет солдата смотрела, мать его обратилась, ей в закрытом гробу прислали, она не верила. Сестра сразу сказала — мертв, перепроверила. Потом матери тату показали, какая у него, и это правда он был», — убеждала она.

Другая женщина отправила ссылку на аккаунт с пентаграммой на аватаре и рассказала, что эта ясновидящая нашла ее брата-военного, проведя обряд за четыре тысячи рублей.

Еще одна женщина денег не попросила, но сделала в личных сообщениях мрачный прогноз: «Я много рассмотрела случаев без вести пропавших. Ваш тот же самый — убийство ради денег или органов. Это бизнес на солдатах, а не война. Спектакль».

Другие желающие подзаработать апеллировали к связям в госорганах Украины. Одна женщина дала номер телефона и предложила связаться через вотсап. На звонок ответил мужчина, который на русском языке с южным акцентом представился сотрудником «госбезопасности Украины». Он уточнил данные о пропавшем, а через несколько дней объявил, что проверка по всем базам не бесплатная и стоит пять тысяч рублей.

Еще один аккаунт «ВКонтакте» представился журналисткой «Украинской правды» и дал ссылку на телеграм с названием «Военная комендатура Днепр Украина», уточнив, что пропавший, о котором шла речь в объявлении, есть в списках военнопленных и находится в плену. Собеседник из телеграм-аккаунта сначала попросил корреспондента «Медиазоны» дать ему всю доступную информацию: как пропал родственник, в каких отношениях состоял, каким был его позывной. После ответа он прислал сообщение: «Проверяем информацию, ожидайте», вероятно, для убедительности сопроводив его анимированной красной точкой, доступной в премиум-подписке телеграма.

Узнав, что у аккаунта корреспондента «Медиазоны» разные фамилии с разыскиваемым, «служба безопасности» попросила копию свидетельства о браке. В ответ на файл с документом «комендатура» ответила: «Вы не первая, кто с подобной ситуацией обращается, вашему командованию плевать на пленных, для них лучше бы они все погибли. Конкретики никакой не добьешься, пока не покажешь им в лицо видео, что человек жив и что он попал в плен, только тогда они начинают шевелиться, а по-другому палец о палец не ударят и будут водить за нос информацией о том, что человек без вести пропавший или погибший. Если вы говорите, что у вас он без вести пропавший, то, скорее всего, его никто не ищет».

За видео с пропавшим, которое нужно будет «показать в лицо» командованию, владелец аккаунта попросил пять тысяч рублей. После вопроса, почему госорган стал требовать деньги, собеседник отвечать перестал.

«Живого отследить невозможно». Нюансы магических практик

Администраторка эзотерической группы Енотова и сама считает себя «сильным практиком», но сейчас обрядами не занимается — нельзя, пока сын на войне, уточняет она. Кроме рациональных соображений, из которых она неохотно публикует объявления о поиске пропавших в Украине, Енотова скептически относится к самим попыткам найти с помощью магии человека, пока он еще жив.

«Живого человека отследить невозможно. То есть если человек жив, сказать, где он перемещается, нереально. Никакой практик абсолютно не скажет. Это такие нюансы работы, скажем так. Тонкая материя. Если человек жив, то у него абсолютно другое биополе, то его не видишь, а если мертв, то все иначе», — объясняет она.

Активные участники «поисковых» групп медиумов проигнорировали сообщения «Медиазоны». Короткий комментарий дала лишь женщина, которую другие коллеги-эзотерики несколько раз обвиняли в работе на Украину из-за мрачных прогнозов под объявлениями о поиске пропавших российских военных.

«Простите, интервью не даю, не вы первый предлагаете прокомментировать ситуацию. О практиках говорить не вижу смысла, большая часть не поймет, более того, могут принять за с ума сошедшую. В нашей системе это запросто», — сообщила женщина. Она уточнила лишь, что не берет деньги при работе с пропавшими на войне, поскольку «нет большего горя, чем безызвестность о пропавшем человеке».

«Медиазона» пыталась выяснить нюансы у эзотериков, не состоящих в группах — забайкальского ламы, проводящего «поисковые обряды» по видеосвязи, женщины, ищущей людей с помощью своих авторских молитв, и ведуньи с кубанского хутора, принимающей страждущих офлайн — но после ознакомления с вопросами и долгих раздумий отказались говорить и они.

Под опубликованным «Медиазоной» постом с фотографиями живого человека и измененными паспортными данными 18 эзотериков склонились в пользу того, что с ним все в порядке, в том числе и постоянная посетительница паблика, которую обвиняли в проукраинских настроениях. О том, что от фотографий веет смертью, написали лишь трое. Под постом с фотографией мужчины, сгенерированной нейросетью, мнения разделились примерно поровну.

Редактор: Мария Климова