«Думаю, хотят полностью всех неугодных ликвидировать». Морпехов из Павловки, писавших жалобы на командиров, отказались отводить с передовой

В начале ноября морпехи из 155-й отдельной гвардейской бригады написали обращение к губернатору Приморья Олегу Кожемяко, в котором рассказали о больших потерях, которые скрывает командование. Полностью обращение появилось 6 ноября в телеграм-канале Grey Zone: «В очередной раз нас бросили в непонятное наступление генерал Мурадов и его корефан земляк Ахмедов ради того чтобы Мурадов заработал бонусы перед Герасимовым а Ахмедова Мурадов обещал героя России. В результате мы и морпехи Камчатки наступаем на Павловку. В результате "тщательно" спланированного наступления "великими полководцами" мы потеряли за 4 дня около 300 человек убитыми, раненными и пропавшими без вести. 50 процентов техники. Это только наша бригада. Командование округа вместе с Ахмедовым это скрывают и занимают официальные цифры потерь боясь ответственности».

Олег Кожемяко поручил прокуратуре проверить информацию, но не исключил, что «это вброс со стороны противника». Затем он опубликовал три видео, как утверждается, от морпехов из 155-й бригады и бойцов добровольческого батальона «Тигр». На них военные говорят, что бои действительно тяжелые, и потери есть, но «все нормально». Минобороны тоже утверждало, что потери подразделения «не превышают 1% боевого состава и 7% ранеными».

Во вторник, 22 ноября с «Медиазоной» вновь связался контрактник из 155-й бригады, который рассказал, что выражавших недовольство военных оставляют в Павловке, а остальных выводят в тыл. Редакция приводит его рассказ.

«Наше командование решило сделать цирк»

«В бригаде было около 4 000 человек. Это не все люди, которые воюют. Есть тыл, артиллерийские подразделения и так далее. В нашей БТГр это плюс-минус 500 человек, которую постоянно доукомплектовывали. На Украине не только одна БТГр. На других участках фронта задействованы наши штурмовые отряды.

На этом направлении я три месяца. Бои были каждый день, плотных дней было два — 9 и 10 ноября. За все время под Павловкой погибло около 450-500 человек.

Отреагировали на письмо [губернатору] не так, как мы ожидали. Мы думали что командование поменяет тактику. Письмо писал не я лично, соседняя рота.

Отказникам угрожают уголовными делами. Я лично писал отказ, но мой рапорт чудесным образом пропал. [14 ноября] Павловку взяли под полный контроль, но потеряли еще людей. Наше командование решило сделать цирк. Они решили, что нужно наградить [военных]. Одним словом, погоны себе сохранили, а нам, чтобы не возникали, по медальке. Только они нам нахуй не нужны, пацанов не вернуть.

Все психологически подавлены. Никто не празднует, ибо пацанов умерло очень много. Я сам потерял только за два дня четверых друзей. Просто бесит, что командование не думает о людях. Им нужны медальки, погоны, и эти суки готовы людей отправлять на верную смерть. Они думают, что если дадут нам медальку, то мы должны все забыть и закрыть свой рот, но они ошибаются, ведь их друзья не погибали, а сами сидят в тылу в тепле. Они сейчас все равно думают о другом, как бы Героя России получить и новые звездочки на погоны.

Командование приняло решения вывести бригаду с Павловки. Мы все очень обрадовались, но ненадолго. Выводить будут не всех. Те, кто больше всего возмущался, кто писал письмо и отказывался штурмовать, остаются и дальше на позициях, а тех, кто не конфликтовал с командованием, отведут в тыл для ротации.

Я остаюсь, я не скрывал свою позицию.

Одним словом, последствия письма до сих пор мы чувствуем. Они не делают выводов, а только наказывают. Я думаю, что они хотят полностью всех неугодных ликвидировать, а во время боевых действий это не проблема, а даже очень легко. Я в очередной раз убеждаюсь, насколько моя жизнь здесь ничего не стоит. [Нами] распоряжаются те, кому все равно на людей, но не на свои погоны и репутацию. Очень страшно это осознавать.

Они никогда не скажут, [что это в качестве наказания], но сами подумайте: после письма нас отправили на штурм, а потом чудесным образом те, кто возмущался, остаются дальше на позициях, а других увозят в тыл. Мы все сами прекрасно понимаем, почему так. Оставляют 100-150 человек, и такое же примерно количество выводят — может, больше. Нас менять не будут, так как мы получили задачу укреплять оборону в Павловке и готовиться для штурмовых действий. Мы живем в окопах и в домах, которые более или менее уцелели.

Бригада разбита почти полностью, уже доукомплектовывали, но нужно понимать, что все стоит на тех старых военнослужащих, которые обучают молодых, и поэтому бригада не теряет полностью боеспособность. Сейчас, когда нас постепенно уничтожают и набирают мобилизованных, то толку от такого подразделения нет.

Очень много в бригаде мобилизованных, потому что потери большие были в Павловке. Оружие в основном стрелковое. Тяжелого вооружения почти нет. Танки и другая бронетехника уничтожена, а то, что осталось, либо только стреляет, либо только ездит. Еды очень не хватает. Ходим, собираем по подвалам, что осталось. В основном подвозят сухпайки, и то не всегда.

Потери только под Павловкой около 450 [человек]. За все время боевых действий раненых и убитых до 900 человек, но больше половины убитых.

Люди думают дезертировать, и я их понимаю и сам думаю, как это сделать. Я всегда служил Родине честно и раньше осуждал такое, но сейчас это, наверное, единственный способ сохранить себе жизнь. Я не могу понять почему такое отношение к личному составу, если людей не хватает и проводят мобилизацию».

Редактор: Дмитрий Трещанин