Убийство, стертое из памяти. Эпилепсия, шизофрения и бегство через всю Россию в деле священника Евгения Демидова

Странное дело адвоката Плотникова

Городок Миллерово в Ростовской области находится рядом с юго-западной границей России. За ней — самопровозглашенная Луганская народная республика. C российским паспортом до ее столицы можно доехать на автобусе за пять часов и 400 рублей. И до конфликта граница не мешала местным жителям посещать соседний город. «Тогда население так жило: в магазин надо — переходят, садятся на автобус, едут в Луганск, и украинцы также к нам приезжали. Движение было и остается плотным, все ездили туда-сюда», — рассказывает адвокат Олег Плотников, обладатель старомодных усов и яркого фрикативного «г», который прожил в Миллерово всю жизнь.

Плотников служил в МВД с 1988 года, пройдя путь от участкового до следователя. В 2009 году вышел на пенсию, немного поработал юристом в «Сбербанке», но быстро заскучал по уголовным делам, в которых, работая следователем, всегда любил «покопаться».

«Мне говорили: "Чего ты зарываешься, когда надо карточки заполнять? Главное — в суд отправить!". А я так не могу. Как не копаться, когда от этого судьба людей зависит, вплоть до пожизненного? Значит, нужно подходить к этому с умом!» — говорит он.

Плотников получил статус адвоката и стал браться за любое дело. В начале зимы 2012 года он встречался в местном СИЗО с клиентом, которого обвиняли в квартирных кражах, разбойном нападении на заправку и убийстве сторожа. Обсудив свое дело, клиент рассказал адвокату о сокамернике, арестованном за убийство жены.

«Уж не знаю, как долго и подробно он с ним общался, но у него было стойкое впечатление, что он не делал того, в чем его обвиняют. Меня еще удивило — у моего-то клиента десять классов образования, в институт не ходил, но он строил свою защиту логически и как положено, а этот, его сокамерник, говорит, так не мог совсем», — вспоминает Плотников.

Вскоре адвокат встретился в СИЗО и с героем рассказа. Обвиняемым оказался 32-летний священник Евгений Демидов — худощавый мужчина с бородкой, длинными волосами и тихой, распевной манерой речи.

Бегло пролистав на тот момент еще немногочисленные материалы, среди которых был и протокол допроса с признательными показаниями, Плотников объяснил священнику, что не сможет защитить его, если тот не расскажет так, как было на самом деле. Чем больше Демидов говорил, тем больше Плотников видел нестыковок в версии следствия и понимал своего необразованного клиента, удивлявшегося несвязности повествования сокамерника.

«Выглядел он совершенно нормально, адекватно, в пространстве ориентировался. Но рассказ был лишен стройности: он путал временные рамки, фразы все были — ну, будто рваные. Не мог выстроить логическое объяснение, не мог сделать выводы, причинно-следственные связи описать. Сперва я подумал, что он, может быть, хитрит — зачем еще такую ересь-то нести? Но потом понял, что он просто-напросто не может по-другому говорить», — вспоминает адвокат.

Деньги Демидова хранились у другого местного священника, отца Сергия. Сумма не дотягивала даже до минимального размера оплаты адвокатских услуг на стадии предварительного следствия. Но скучавший по сложной работе адвокат вступил в дело.

Плотников вновь пришел к новому клиенту, на этот раз с диктофоном, чтобы записать его рассказ и придать ему стройность. Первым делом клиент попросил адвоката позвонить отцу Сергию, чтобы тот за него помолился.

«У него молитва — она очень сильная. Отец Сергий очень сильный человек. Он молитвой даже детей спасал от болезни. Реальный случай — когда медицина уже не могла спасти. Нужно не чтобы там какая-то правда у прокурора была, как он сказал, а именно чтобы бог, и святые [помогли]», — объяснил защитнику Демидов.

На описание событий, предшествовавших гибели супруги, у священника ушло почти два с половиной часа: он то и дело пускался в рассуждения, обращался к несущественным деталям — например, уточнял количество молока, налитого супругой в бутылочку для кормления ребенка — и задавал повторяющиеся вопросы. Больше всего Демидова интересовала судьба его детей, оставшихся на попечении родителей жены.

— А что с опекунством? Оформили на крестную? — в очередной раз спрашивал он ближе к концу разговора.

— Подождите с опекунством, — раздраженно отвечал Плотников. — Сейчас нет родителей, а они, Гостевы — дедушка с бабушкой, поэтому опекунами они становятся автоматически. Но если вы будете оправданы, то вам вернут детей.

— Да я не буду оправдан, это… Там такое сейчас! Они найдут свидетеля, что я бежал с ножом, 13 раз ее прокалывал. Они таких найдут людей. Я заранее уже знаю.

Долгую и утомительную беседу, очистив от лишних деталей и повторов, Плотников уместил на трех страницах адвокатского опроса. Причину, которая могла бы объяснить странную манеру повествования Демидова, адвокат узнал много позже: уже на стадии ознакомления он увидел справки, что мать священника лишили родительских прав из-за заболевания шизофренией, а он сам в 1998 году лежал в больнице с диагнозом «расстройство личности шизоидного круга», но не посещал медучреждения, лечение не получал и в результате был снят с учета.

От заболевания головного мозга страдала и супруга священника Наталья, в убийстве которой его обвинили.

Сложная семья

Евгений Демидов родился в алтайском городе Бийске в 1980 году. Мать Веру лишили родительских прав, когда младенцу было несколько месяцев. Отец Евгения Игорь воспитывать ребенка один отказался. Мальчик остался у бабушки по материнской линии Анны Булановой, а сама Вера стала проходить лечение.

Ребенком Евгений рос спокойным — никогда не пил и не курил — поэтому для бабушки стало неожиданностью, когда 18-летний юноша вскрыл себе вены и оставил записку: «В моей смерти никого не винить».

Из травмпункта подростка отправили в психиатрическую больницу. Самоповреждение Евгений объяснил врачам «воздействием потусторонних сил» и «влиянием черной магии». Медики поставили подростку диагноз: «расстройство личности шизоидного круга». После двухнедельного стационара с лечением нейролептикам и антипсихотиками Демидова выписали из больницы. В военкомате его комиссовали по статье «резко выраженные стойкие психические нарушения». Судя по медкарте, больше в психиатрическую больницу, в том числе за рецептами на лекарства, Демидов не обращался.

Примерно в это же время Анна Буланова узнала, что отца Евгения убили, но решила не рассказывать об этом внуку. Демидов вскоре понял, что хочет связать свою жизнь с верой и попытался поступить в Барнаульское духовное училище. Первые попытки были неудачными, но в 2008 году молодой человек окончил семинарию с красным дипломом, стал служить в храме святого Дмитрия Ростовского в Бийске и поступил на религиоведение в Алтайский государственный университет.

За годы службы и учебы в семинарии Демидов несколько раз знакомился с девушками через православные сайты, но к серьезным отношениям это не приводило. В конце 2008 года он увидел сообщение Натальи Гостевой, верующей девушки из далекого Дагестана. Молодые люди созвонились. «Я услышал этот голос, и сразу, ну, понял, когда нравится человек… Женственность какая-то была. Голосочек какой-то. Ну, слушать, слушать и слушать. По телефону она мне очень понравилась», — вспоминал Евгений позже в разговоре с адвокатом.

Зимой Демидов впервые решил покинуть Алтайский край, чтобы познакомиться с Натальей и ее семьей. Когда он купил билет, взволнованная девушка позвонила и сказала, что периодически, раз в месяц или два, у нее «отнимается нога», но потом все проходит. На решение Евгения отправиться в дальний путь это не повлияло.

Родителями девушки оказались пенсионеры Виктор и Надежда Гостевы, которые приютили молодого человека на первом этаже своего двухэтажного дома в Кизляре. По словам Демидова, его решимость в отношении Натальи они восприняли «удивленно». На первом же совместном ужине Гостевы рассказали, что их дочь — инвалид детства и страдает от приступов эпилепсии. Демидов вспоминал, что крики во время приступа услышал уже в первую ночь.

Получив благословение на брак, молодые люди уехали в Бийск, где сыграли свадьбу и сняли квартиру, но через несколько месяцев вновь вернулись в Кизляр. Дальнейшие перемещения супругов похожи на попытку бегства — Махачкала, Каспийск, где Евгения рукоположили в священники, дагестанский поселок Коктюбей, североосетинская станица Раздольная, город Суворов в Тульской области и хутор Можаевка в Ростовской области, где и закончилась жизнь Натальи.

Смерть ночью

Около восьми утра 9 декабря 2012 года Демидов позвонил со своего мобильного в храм Владимирской иконы Божией Матери в Можаевке, где он с недавних пор служил. Он попросил вызвать скорую: жене стало плохо, она потеряла сознание, и, возможно, умерла.

Служащая храма позвонила фельдшеру Елене Марченковой. Встретив ее на подъезде к дому, Демидов успел объяснить, что у жены был припадок эпилепсии и шла пена изо рта, и отвел в строение, которое обычно называют летней кухней. Убранство удивило Марченкову скромностью — стиральная машина, стул, вешалка, детская кроватка, печь, телевизор и два матраса на полу. Наталья лежала на одном из них. Ее кожа была синюшного цвета. Осмотрев женщину и обратив внимание на ссадину на лбу, медик констатировала смерть и позвонила в полицию.

По вызову приехал участковый Евгений Кочетков. «Тело Демидовой лежит на спине, голова повернута к левому плечу, глаза немного приоткрыты, рот также немного приоткрыт. Правая рука согнута в локтевом суставе, лежит на груди, левая вытянута прямо от туловища, ноги прямые. На лбу в правой части имеется небольшая ссадина. При визуальном осмотре внешних признаков колотых, режущих, рубящих и огнестрельных ранений не обнаружено, как и не обнаружено следов удушения», — написал он в протоколе осмотра места происшествия.

Вскоре приехал и благочинный местного прихода отец Сергий, в миру — Сергей Явиц — именно он позвал Евгения служить в Можаевку. «Когда я заметил, что участковый заполняет протокол, мне стало понятно, что супруга Демидова умерла. Тогда я сказал Демидову, что о смерти супруги необходимо сообщить родителям, на что Демидов ответил, что этого делать ни в коем случае нельзя, так как тесть его ненавидит и убьет его», — объяснял он позже на допросе. По просьбе отца Сергия его водитель помог отвезти тело в морг.

В пути Демидов молчал, а в морге поинтересовался: можно ли обойтись без вскрытия? Санитар ответил отказом и забрал тело. Водителю этот вопрос показался странным и тот напрямую спросил Евгения, бил ли он свою жену.

«Он опустил глаза, после чего, секунд через 10, ответил: "Как же я могу бить свою жену, я же священник". По поведению я понял, что он врет», — говорил шофер на допросе. О том, что священник просил не изучать тело погибшей, вспомнил не только водитель, но и участковый Кочетков, и фельдшер Марченкова, и сам отец Сергий.

Ночь Демидов провел в отделении полиции. На следующий день следователь Николай Качалов возбудил в отношении него уголовное дело по части 4 статьи 111 УК. Священника отправили в СИЗО.

Три допроса и 73 повреждения

Судмедэксперт обнаружил на теле Демидовой множество травм: 21 ссадину на лице, 13 повреждений на груди и 38 кровоподтеков на ногах. Часть повреждений она получила незадолго до смерти, другие — за пять-семь суток, третьи — еще раньше. У женщины были сломаны восемь ребер, а кровоподтек на передней поверхности живота имел дугообразную форму — в заключении эксперт указал, что такой синяк мог остаться от удара каблуком обуви, поэтому следователь изъял из дома Демидовых черные туфли Евгения.

Смерть наступила в результате тупой сочетанной травмы груди и живота с множественными разрывами и размозжением печени. Скончалась Наталья не мгновенно, заключил эксперт — после получения травм она еще могла передвигаться и совершать осмысленные действия, вплоть до нескольких десятков минут.

Как именно были нанесены эти травмы, специалист сказать не смог: он лишь указал, что 73 зафиксированных повреждения могли образоваться как от 73-х отдельных травмирующих взаимодействий с тупыми предметами или предметом, так и от одного такого взаимодействия, но большой механической силы. Смерть от эпилепсии в результате падения с высоты собственного роста эксперт исключил.

За первые три дня с момента смерти жены Евгений дал показания трижды. Вечером в день ее гибели он подписал короткий протокол явки с повинной. В нем без указания обстоятельств сообщалось, что Демидов ночью четыре раза ударил супругу кулаком и два-три раза ногой в область живота, а утром обнаружил, что она скончалась. «Вину в совершенном преступлении признаю, в содеянном раскаиваюсь, причинять смерть не хотел, какого-либо давления на меня не оказывалось», — говорилось документе.

Через несколько часов в деле появился протокол допроса Демидова в качестве подозреваемого с контекстом преступления. В нем говорилось, что у Евгения и Натальи периодически случались конфликты из-за ее невнимательного отношения к детям, и муж «изредка применял физическую силу», нанося удары брючным ремнем в область ягодиц.

В ночь гибели Натальи, согласно документу, Демидов проснулся от криков супруги, спавшей на полу на соседнем матрасе — у той случился приступ эпилепсии. Когда он закончился, Наталья сходила на кухню, но по пути упала. Помогать ей Демидов не стал. Вернувшись, она вновь легла на матрас, когда вдруг заплакала дочь. На просьбу Евгения успокоить ребенка Наталья не отреагировала. Тогда Демидов толкнул ее в плечо, а затем «встал на колени и нанес четыре удара кулаком правой руки в область живота», успокоил дочь и лег спать.

Незадолго до семи утра ситуация повторилась. После второго приступа Демидов вновь попросил супругу успокоить расплакавшегося ребенка, но та промолчала; тогда Евгений разозлился, взял лежавший в соседней комнате брючный ремень и около пяти раз ударил им жену по ягодицам, затем обул туфли с каблуком, вышел на улицу, «чтобы подышать воздухом», а, вернувшись, ударил жену пяткой в область талии два или три раза. Когда священник стал собираться в храм, он понял, что супруга мертва.

Третий допрос состоялся на следующий день. Теперь Демидов говорил, что не бил супругу: в ту ночь он действительно дважды просыпался от грохота — в первый раз он нашел жену лежащей на кухне, дал ей противосудорожные таблетки и снова уложил спать. Проснувшись второй раз, он обнаружил Наталью в тамбуре — при этом дверь на улицу была открыта — и затащил ее обратно на матрас.

Согласно протоколу, следователь записывал последний допрос на видео, но у камеры «села батарея, в виду чего произвести полную запись следственного действия не представилось возможным». Время прекращения съемки указано не было — запись показали лишь при рассмотрении дела в суде; она обрывалась на моменте, когда Демидов шел к супруге во второй раз. «Я виноват, я за ней не уследил», — твердил он.

На видео священник не говорит о том, что бил супругу, но в протоколе от руки почерком, похожим на почерк самого следователя Качалова, было дописано: «Хочу дополнить что этих всех событий описание действительно, так и что я в первом протоколе я ее ударял это так рукой и ногой. Раскаиваюсь и прошу снисхождения, так как у меня маленькие дети».

16 декабря Демидова привлекли в качестве обвиняемого, от нового допроса он отказался по 51-й статье Конституции. На следующий день в дело вступил адвокат Плотников.

«Я каждый раз ее перетаскивал на матрас, да и все. Эти падения, они ведь и раньше были, — рассказывал ему священник. — Я и не придал значения, подумать не мог, что что-то может быть настолько серьезное, что она потом не живая окажется. Потом, знаете, я ведь уставший очень был, есть как выражение такое — не продрал глаза. Поэтому все плохо помню-то. Понимаете, у меня жена с приступами, дети у меня маленькие, поэтому для меня эти пробуждения, это обычная ночь была. Я постоянно так жил, все время просыпался».

Признательные показания священник объяснил своим неадекватным состоянием и обещаниями следователя отпустить на похороны в случае, если он подпишет бумаги. «Они прям говорили, что закроем тебя и жену без тебя похороним. Я боялся жену в последний раз не увидеть, проводить ее. У меня такое было состояние. У меня родственница есть, тетя, в разные годы похоронили двоюродного брата и двоюродную сестру. И она нормальная, адекватный человек, но, когда близких хоронили, эта тетя оба раза в могилу прыгала. То есть с человеком происходит то, что в обычном быту невозможно. Все неважным становится», — говорил Демидов.

Супруги-беглецы

Тесть Виктор Гостев оказался непростым человеком, рассказывал Демидов адвокату — в Дагестане он работал личным водителем политика Станислава Ильясова.

Некоторое время после знакомства с родителями общение шло нормально, но в какой-то момент Демидов стал замечать в тесте и теще деспотичные нотки.

«Сидим за столом. Они любят застолья, а я не очень — я же не пью, а у них там, в Кизляре, коньячный завод. Стали переговаривать, как все будет. Я сказал, что если свадьба, то мы уже решили, что уедем в Алтайский край. Тесть на это раз, и кулаком по столу: "Она никуда не поедет". Я так и понял, что у них гиперопека, что они Наталье всю жизнь друзей выбирают. Но вроде потом успокоились — все же дело под градусом. Потом они начали мне про болезнь говорить ее, как бы отговаривая меня. Ночью я спал, слышал крики ее, как ее колбасило. Что-то страшное. Потом, на следующую ночь, я уже поднялся посмотреть, как это все выглядит, они мне объяснили, что делать, как держать, какие таблетки давать. Я подумал, что, ну, ничего, сдюжим», — уверял он.

В Бийске Наталья некоторое время жила с матерью Евгения, пока тот учился в Барнауле. Вскоре девушка оказалась в больнице с отеком головного мозга.

«Однажды Наталье стало плохо, у нее начался приступ эпилепсии, ее стало сильно трясти, в связи с чем она очень сильно ударилась головой об стену и об пол, я не могла ее удержать. Я испугалась за состояние здоровья Натальи, поэтому вызвала скорую помощью, которая госпитализировала ее. После того, как Наталья попала в больницу я сразу сообщила об этом ее родителям, которые проживают в Кизляре. Они приехали и забрали ее домой к себе», — вспоминала позже на допросе мать священника. Вернувшись с учебы, в Дагестан отправился и сам Демидов. По его словам, тесть и теща уговаривали их остаться на Кавказе, пообещав уступить молодым свой двухэтажный дом. Но съезжать Гостевы не торопились.

«Жить с ними неудобно — никуда выйти Наталье нельзя без их ведома. Я к такому привыкнуть не мог, они хоть и старше, но и у меня все же возраст есть, а тут — такое поведение. На второй неделе я им намекаю: "Вы же хотели где-то жить?". И получается скандал. Теща кричит: "Как вы можете такое говорить, мы родители, это наш дом". Я говорю: "Ну раз вы нас так обманули, то мы возвращаемся в Алтайский край". Спускаюсь по лестнице — на меня тесть идет, и за горло хватает, давит. Я стою, руки опущены, и вот хрип, уже кашлять начинаю. Стою и сам думаю, что если продолжать этот конфликт, то это уже все, отношения полностью будут порушены, будет крах настоящий. Ведь концы обрублены, я в Бийске храм свой оставил, меня ведь не отпускали, дорожили. Возвращаться-то уже некуда. И жена видит это, бросается на него. Он отпускает меня, и ее бьет кулаком в живот, в солнечное сплетение. Потом мы выходим на улицу, я, Наташа следом, кое-какие вещи, по мелочи, собрали, а им сказали, что идем воздухом подышать. Сели на маршрутку и уехали», — рассказывал Демидов адвокату.

Добравшись до Махачкалы, Евгений какое-то время служил в одном из местных храмов в чине дьякона, а затем уехал в Каспийск, где его рукоположили в священники. Жили молодожены в комнате на территории храма. В конце 2009 года епархия перевела Демидова в село Коктюбей в Дагестане. Довольно скоро туда приехали и родители Натальи — Плотников полагает, что помочь вычислить местоположение пары им мог политик Ильясов, у которого Гостев работал водителем.

«Они постоянно приезжали, обвиняли меня во всем, даже на службу приходили. Говорили, что я ей лекарства запрещаю. Из-за этого Наташа была вынуждена пойти к нотариусу и заверить, что это неправда. Даже приезжали с инспекторами по делам несовершеннолетних с проверкой, дверь ломали. Я им сказал, что только инспектора заходят — они посмотрели, мы им все объяснили, они послушались и все поняли. А перед самым отъездом из Коктюбея тесть на нас напал, и, по сути, обоих избил», — уверяет священник.

Слова Демидова частично подтверждаются документами: по запросу адвоката Плотникова к делу приобщили заверенное нотариусом в Кизляре рукописное заявление от имени Натальи, в котором она сообщает, что муж не запрещает ей принимать лекарства и посещать врачей, с приложенным к нему эпикризом о визитах в местную больницу, а также материалы проверки по заявлению обоих Демидовых о нападении на них тестя 17 августа 2011 года.

Тем вечером Наталья, два месяца назад родившая дочку Иулию, села к Евгению в машину, оставив окно полуприкрытым. К автомобилю подбежал Виктор Гостев и попытался ударить зятя — сначала кулаками, а затем и ногами, утверждали супруги. Судмедэкспертиза зафиксировала у священника сотрясение мозга, ушиб мягких тканей и лучезапястного сустава, а у Натальи — ссадины и кровоподтеки; согласно заключению, травмы могли образоваться при обстоятельствах, указанных заявителями. Сам Гостев не отрицал инцидент, но утверждал, что ударил только один раз — кулаком в лицо Демидова.

Полицейские оформили материалы проверки неправильно, и суд вернул их, отказавшись возбуждать уголовное дело.

Из Коктюбея Демидовы уехали в станицу Ново-Осетинская. Гостевы нашли молодоженов и на новом месте. «Я видел там перспективы, храм хороший, прихожане не хотели, чтобы я уезжал, также у храма был в Москве спонсор, сын одной из прихожанок — в перспективе я думал, что он, возможно, поможет жене в борьбе с болезнью. Но родители стали и сюда приезжать, стали звонить благодетелям храма. Поскольку Гостев является человеком уважаемым, к тому же связанным с таким влиятельным человеком, как Ильясов, то спонсор в итоге стал возмущаться — что это у вас за священник такой? Пришлось и оттуда уехать», — говорил Демидов адвокату.

Жена на тот момент была на большом сроке беременности. При первых родах не удалось обойтись без кесарева, и Демидов, по его словам, опасался за жизнь супруги. Он согласился переехать в город Суворов Тульской области, где местный священник обещал познакомить семью с профессором-гинекологом. Вторая дочь родилась 22 августа — Демидовы назвали ее Евладией. После ее рождения семья переехала в Ростовскую область — Можаевку.

Двойная репутация

Следователь допросил Виктора Гостева одним из первых. Отец погибшей рассказал о своих подозрениях: он считал, что травму головы в Бийске его дочери нанес супруг. Но конфликтовать с зятем Гостев тогда не стал.

Когда пара уехала в Коктюбей, Гостеву позвонил глава администрации села и сообщил, что у его дочери произошел конфликт с мужем, в ходе которого тот избил и чиновника. Тогда Гостев написал заявление в прокуратуру и органы опеки, но Демидов уже уехал в Северную Осетию. Проблемы настигли его и там: по словам отца погибшей, в один из дней ему позвонила некая ранее с ним незнакомая прихожанка храма в Ново-Осетинской и рассказала, что священник ударил продавщицу в магазине.

На вопрос следователя, могли ли мелкие повреждения на теле Натальи образоваться от приступов, Гостев ответил, что они случались редко и уж точно не приводили к травмам: девушка умела их контролировать, прислонялась к стенке и садилась. Аналогичные показания дала и мать погибшей. По ее словам, после свадьбы Демидов сам «неоднократно проявлял агрессию» к Гостевым, а как-то, имея ввиду их дочь, сказал: «Теперь она — моя собственность».

Свидетели из Бийска — соседи священника, родители друзей, сами друзья и бывшие одноклассники — охарактеризовали отношения между Натальей и Евгением как дружные и уважительные. Все они рассказали о заботе, которую проявлял муж к больной жене, и отмечали, что нередко видели ее с синяками, которые она объясняла приступами. Восхищались выдержкой священника и его знакомые в Северной Осетии, письма которых с характеристикой на Демидова приобщили к материалам дела по просьбе адвоката Плотникова.

«Нас батюшка постоянно просил о помощи по уходу за ребенком и за очень нездоровой своей матушкой. Все недоумевали, очень жалели его, но он все время говорил, как он любит жену и маленькую свою малышку, удивлялись его выдержке и терпению, смирению, и жалели его, старались всячески оказывать помощь. Мы знали, что ждут они второго ребенка, и еще более переживали за них. Как же батюшка с ними справляется? Каким же нужно быть сильным духом! Помоги ему, Господи!», — писала одна из прихожанок храма в станице Ново-Осетинской.

О том, что Демидов избивал Наталью, не сказал ни один из более чем двух десятков поделившихся своим мнением жителей Алтайского края, Северной Осетии и Ростовской области, где жили супруги. Не заметила проблем в семье и помогавшая с детьми пенсионерка из Можаевки, проводившая дома у Демидовых по несколько часов в день три-четыре раза в неделю. Ни один из этих свидетелей, вплоть до школьных знакомых, никогда не видел священника с алкоголем.

Совершенно другое мнение о Демидовых сложилось у жителей Дагестана, давших показания по делу. Участковый из Кизляра в справке-характеристике на Демидова написал, что тот «не работал», «дебоширил», «злоупотреблял спиртными напитками». Такую же категоричную характеристику составил и глава администрации Коктюбея — священник «часто грубил прихожанам», «жену часто избивал, о чем свидетельствуют побои на ее теле», «категорически запретил ей общаться с родителями», по характеру был «очень неуравновешен», в обществе — «замкнут», а «в быту» — «неадекватен».

Коктюбейский фельдшер Зоя Никифорова охарактеризовала Демидова как «агрессивного, злого, скрытного, хитрого, изворотливого» человека. Она вспомнила, как Наталья пришла с жалобой на боли в почках, в области которых с обеих сторон у нее были большие синяки — как синие, свежие, так и желтые, старые. На приеме жена священника была в темных очках и сняла их только после уговоров: оказалось, что синяки есть и вокруг ее глаз. На вопросы фельдшера Наталья сначала сказала, что упала, а потом заплакала и призналась, что ее избил муж, уверяла фельдшер.

Другие дагестанские свидетели — всего с десяток — то слышали «звуки ударов», находясь рядом с Демидовыми, то видели Наталью плачущей, то просто очень плохо отзывались о священнике. Сами же Гостевы подали заявление архиепископу Махачкалинской епархии: они, ссылаясь на свидетельства, что священник избивает их дочь, потребовали лишить его сана.

«Под давлением своего мужа Наташа написала заявление о том, что это отец избил ее мужа, тем самым оклеветав своего отца. Жители села, где служил Демидов, рассказали, что он занимается непотребными вещами: его видели на сельском кладбище после захода солнца, где он закапывал наши фотографии. <…> Не это ли говорит, что человек неадекватен? Как он может служить Богу и что он может дать людям, которые действительно приходят служить Богу? Каждый, кто слаживается с ним, задается вопросом: "А где и чему учился этот человек?"», — возмущались тесть и теща.

Плотников ходатайствовал о повторном допросе Демидова, но следователь не спешил с этим. Лишь через пять месяцев после ареста священник повторил то же самое, что рассказывал адвокату на первой беседе.

Плотников просил следователя обратить внимание на то, что два старших ребенка Гостевых также погибли насильственной смертью — на одном из допросов тесть упоминал, что детей застрелил их знакомый на глазах у Натальи за семь лет до ее свадьбы. Он также настаивал, что необходимо проверить данные биллинга, чтобы проверить, где был на момент гибели девушки ее отец. Эти ходатайства были проигнорированы.

Повторная судмедэкспертиза установила, что смерть Натальи не могла наступить «в результате эпилепсии». Другая экспертиза — трасологическая — показала, что синяк, который в исследовании трупа был назван возможным следом от каблука, мог быть оставлен как туфлей, так и «предметом с аналогичной формой». Демидов просил провести комиссионную экспертизу по повреждениям Натальи с участием более опытных специалистов — на момент проведения повторного обследования судмедэксперт имела стаж лишь в полгода — но следователь отказался делать и это. Внести ясность могла бы экспертиза по ДНК на изъятой туфле, но генетического материала погибшей на обуви не обнаружили. Врачи-психиатры, исследовавшие обвиняемого, назвали «шизоидные черты» личности Демидова особенностями характера, которые не мешали ему отдавать отчет в своих действиях.

В таком виде в сентябре 2013 года дело было передано в Тарасовский районный суд Ростовской области.

«Обещаю защитить вас»

На первом же заседании Гостев потребовал лишить Демидова родительских прав, чтобы наличие малолетних детей не стало смягчающим обстоятельством — судья пояснил, что этот вопрос не является предметом рассмотрения. На допросе тесть настаивал: священник бил его дочь и манипулировал ею. На вопрос, зачем уже потерявший двоих детей мужчина разрешил выйти больной Наталье замуж за незнакомца из другого региона, Гостев ответил: «Это был ее выбор. Я ей ни в чем не препятствовал, а наоборот, помогал».

Большая часть свидетелей не приехала на процесс, поэтому судья ограничился чтением протоколов допросов из материалов дела — выступить в суде смогли лишь жители Ростовской области. Если в протоколах их допросов в материалах дела поведение Демидова, который просил не вскрывать тело, подавалось как подозрительное, то в суде свидетели не сказали о том, что его эмоции выглядели притворными: по их словам, священник постоянно плакал, был не в себе и объяснял нежелание проводить экспертизу тем, что «по вере не положено».

Когда-то позвавший Демидова на службу в Можаевку отец Сергий, показания которого на следствии были скупы, в суде подтвердил позицию защиты. Он рассказал, что Наталья передвигалась «неустойчиво», «как на ходулях», и действительно могла дважды за ночь упасть. Он вспомнил, как супруги приходили к нему с просьбой «оказать помощь, защиту, если приедут родители и будут сводить счеты».

«Вы сказали, что уже неоднократно было, что отец вас избивал, обещал убить. Я сказал: "Служите, если будет какой-либо конфликт, обещаю принять участие и защитить вас". Матушка [Наталья] говорила в том же русле. Они говорили, дополняя друг друга. Матушка говорила, что родители не разделяют их вероисповедание, убеждения», — отвечал он Демидову.

Отвечая на вопрос, создавалось ли у него впечатление, что супруг давил на Наталью, отец Сергий сказал: «Нет, не создавалось. Они были одно целое. Он молчал, а матушка говорила, за детей рассказывала, мы так два часа вместе и провели. Она была открытый, жизнерадостный человек, я не определил боязни, давления. Такого не было». Подтвердил священник и обоснованность нежелания Евгения вскрывать тело. «Вы не хотели, чтобы ее резали, и правильно делали — с христианской точки зрения этот факт очень неприятен», — объяснил он.

Сам Демидов на допросе вину не признал, но и не выдвинул своей версии, как Наталья могла получить травмы, ставшие смертельными. Не смог он убедить суд и в том, что дал признательные показания под давлением — ведь никто не пытал его и даже не бил.

«Я поставил свою подпись в явку с повинной и в протоколе допроса не осознавая, что я делаю, желая одного — попасть на похороны жены, последний раз ее увидеть и проститься с ней, так как следователь говорил, что меня отвезут на похороны. Я спрашивал, повезут ли меня в наручниках — там были бы дети, я беспокоился о них. Он сказал, что нет. Если бы сказал, что да, то я бы не стал ничего подписывать, — отвечал священник. — Говорили, что отвезут меня на похороны жены, ты только подпиши. Я тогда считал, что это не приведет к последствиям, думал, что если я не виновен, то это легко будет доказать. А то, что подписи поставил — бумага все стерпит».

В ходе прений прокурор попросил переквалифицировать обвинение на статью об убийстве с особой жестокостью и приговорить Демидова к пожизненному сроку. Адвокат Олег Плотников просил отправить дело на доследование и все же провести комиссионную экспертизу, которая точно установила бы, как погибшая получила травмы. В своей интерпретации защитник напирал на то, что Наталья могла упасть с порога высокого крыльца, под которым лежал лист шифера — его дуга по форме совпадала со следом на животе, принятым следствием за отпечаток каблука.

Сам подсудимый в последнем слове был краток. «Свидетели подтверждают то, что мы были одним целым с женой, видели ее радость. — говорил он. — Я благодарен за внимание и за то, что вы выслушали защиту, уважительно ко мне относились. Но я не виновен. Прошу оправдать меня, дать возможность доказать невиновность своей жизнью, поступками, трудясь Богу и делая добрые дела своим близким и всем тем, кто в том будет нуждаться. Я прошу у всех прощения. Спаси всех Господи».

Судья Татьяна Арьянова полностью согласилась с версией обвинения. Приговор огласили 14 ноября 2013 года: девять лет и девять месяцев колонии строгого режима.

«Он не знает, как на самом деле было»

Высшие инстанции оставили приговор Демидову без изменений. Адвокат Плотников считает, что сделал все возможное — в приговоре виноват следователь, который не стал проверять другие версии, хотя они не идут вразрез с собранными по делу доказательствами.

«Вот есть отец, который связан с влиятельным политиком. Дети его были убиты при странных обстоятельствах. Ранее он применял насилие к Демидову, и, по словам Натальи, к ней самой — это все доказанные факты, они никем не оспариваются. Ну ведь, если он непричастен, установить это ведь ничего не стоит? Возьми ты элементарно биллинг, да узнай, был ли в ту ночь отец в Кизляре или двигался по трассе М4 "Дон" в Ростовскую область. Сколько мы ходатайств подали, но в деле этого ведь нет? Нет. А ведь это самое простое», — объясняет он.

Помимо версий о нападении отца и падении с крыльца на шифер, Плотников предлагает еще одну: по его мнению, упоминание в экспертизе по телу Натальи «удара большой механической силы» может говорить о том, что ее сбила машина.

«У нее повреждения странные — на одной ноге такой продолговатый синяк, уж больно похож на бампер автомобиля. А в том месте, где их дом стоял, сразу за крыльцом — грунтовая дорога в сторону того, что сейчас занимает ЛНР. То есть движение там было, и было плотное. Если он правда нашел ее лежащую у крыльца — а ведь экспертиза показала, что она до нескольких десятков минут с получения удара могла передвигаться — то можно ведь предположить, что она в этом своем состоянии сумрачном вышла на дорогу, была сбита, доползла до крыльца и там упала? Можно. Но и этот вопрос никто не исследовал — есть подозреваемый, значит виновен, чего выдумывать», — рассуждает адвокат.

Сейчас Демидов отбывает наказание в ИК-9 строгого режима в Ростовской области. Связаться с осужденным «Медиазоне» не удалось, но в последнем письме адвокату он настаивает на своей невиновности и жалуется на прислушавшихся к мнению обвинения коллег по церкви, которые «как будто свечку держали» о том, что произошло на самом деле.

Уже после вынесения приговора о деле Демидова узнала адвокат правозащитной ассоциации «Агора» Татьяна Сустина. По ее просьбе врач-психиатр Дмитрий Малкин изучил материалы дела и составил рецензионное заключение. Эксперт отметил, что, если принимать за правду зафиксированную в версии обвинения двойственность отношения Демидова к супруге, который, с одной стороны, истязал ее, а с другой считал единственной, кто его по-настоящему понимает, то священник, вероятно, болен не «расстройством личности шизоидного круга», диагностированным в 18 лет, а настоящей шизофренией, усугубившейся из-за отсутствия лечения.

О возможной серьезности психического заболевания священника говорит и характеристика из ИК-9, согласно которой Демидов состоит на учете как осужденный, «склонный к суициду и членовредительству» — при этом, по словам Сустиной, заключенный действительно пытался покончить с собой, а не повлиять с помощью самоповреждения на администрацию колонии. Кроме того, Сустина заказала почерковедческую экспертизу по явке с повинной и допросу в качестве подозреваемого Демидова, которая показала, что на момент написания тот находился в неадекватном состоянии.

Следствие не учло еще два варианта событий ночи, когда погибла Наталья, считает Сустина. «Первый — убил он, но находился в состоянии обостренной шизофрении, поэтому момент убийства из памяти стерся и он так уверенно говорит о своей непричастности, но при этом не дает альтернативу: а кто это сделал? Второй — убил не он, но он был свидетелем, и ввиду своей психосоматики перенес на себя личность убийцы, и уже тогда написал явку с повинной. Чтобы подтвердить или опровергнуть это, нужна комплексная стационарная психиатрическая экспертиза, а не амбулаторная, как это было на следствии. Чтобы сделать это и так долго себя прикрывать, нужно быть очень хитрым человеком, а он, ну, не такой, настолько у него ума не хватит. Если бы он убил и хотел себя прикрыть, ему адвокат на следствии классный вариант предложил — это сделал отец. Но он сам эту линию не двигал ни на суде, ни на следствии — ни разу отца убийцей не назвал, потому что он не знает, как на самом деле было», — говорит адвокат.

Сустина надеется на возобновление следствия — УПК предусматривает, что это может произойти при появлении «иных» новых обстоятельств, к ним можно отнести и составленное психиатром Малкиным заключение.

«Дело, покрытое мраком. Что там было на самом деле? Как было? Даже если он болен, и даже если допустить, что в тот день у него была агрессия, нестыковка происходит — с чего бы он заходил в туфлях туда, где они спят? Во-вторых, там у них маленькие дети, чего бы он вообще туда ходил? В третьих, если он ее постоянно избивал, то как они умудрились при таком заболевании, как у нее, выносить двоих детей, и двоих детей родить, да еще оба раза с кесаревом? Все как-то не вяжется», — сетует адвокат Плотников.

Тесть Виктор Гостев отвечать на вопросы «Медиазоны» отказался, лишь сказав, что Демидов «очень хороший», «жестокий» убийца, которого он сам «грохнет», если увидит. «Я знаю, что сейчас церковь добивается его освобождения. Но он мне не нужен. Можешь ему передать — если он появится, то я его пожизненно посажу. Сразу, сходу. У меня тут есть хорошие, очень хорошие связи, я его в момент тут посажу. Это не ростовский суд, чтобы его защищали. Здесь его никто защищать не будет — как я скажу, так и будет. Не хочу я разговаривать! До свидания», — сказал он и бросил трубку.

Редактор: Дмитрий Трещанин