«Абсолютное безучастие». Как Россия доказывает в ООН, что успешно борется с домашним насилием

Избиения дома, избиения при свидетелях и ни одного приговора

40-летняя Елена Сизова прожила в браке с Михаилом четыре года — с 2009 по 2013 год. Уже на втором году совместной жизни муж стал ее избивать.

8 ноября 2010 года он ударил жену при восьмилетней дочери. Получившая травму носа Елена обратилась к медикам, но не рассказала, что ее бил муж — Михаил сопровождал ее в больницу. В декабре он снова избил Елену: толкнул на диван, накинул сверху одеяло и стал бить. Больше двадцати ударов кулаками по голове и телу. На этот раз Елена рассказала врачам, что побои ей нанес супруг. В больнице у нее зафиксировали ушибы на теле, а информацию об избиении передали в полицию.

После этого Елена отправила дочь из Петербурга, где жила семья, к бабушке в Иркутск. В октябре 2012 года Елена родила младшую дочь, а через несколько месяцев ушла от мужа и переехала в другую в квартиру. Михаил начал преследовать ее: он регулярно звонил, угрожал, оскорблял, а при встрече бил. В апреле 2013 года он напал на Елену, когда та пришла с ребенком на прием к педиатру — трижды ударил жену по лицу. В тот же день она обратилась в полицию.

Оттуда материалы передали мировому судье, хотя Елена просила возбудить дело публичного обвинения, поскольку у нее нет ни юридической подготовки, ни денег на адвоката. Мировой же суд рассматривал дело в порядке частного обвинения — это значит, что сбором доказательств, вызовом в суд свидетелей и их допросом должна заниматься сама заявительница. Если же дело предполагает публичное обвинение, доказыванием вины занимается государство в лице следователя, а затем прокурора.

Елена Сизова обратилась в государственный центр социальной помощи семьям и детям Красногвардейского района Петербурга. Ее поместили в приют для женщин, попавших в кризисную ситуацию, но 3 июня 2013 года Михаил напал на супругу — его не смутило даже то, что в тот раз рядом была его собственная мать.

Хотя позже в полиции и Михаил, и его мать признали, что он ударил Елену по лицу, но оттуда снова просто передали материалы мировому судье. В течение года Елена пыталась добиться возбуждения уголовного дела против мужа, с которым формально они так и не развелись, но все время получала отказы. Михаил же продолжал ее преследовать.

46-летняя Мария Алексеева прожила в браке с Никитой 19 лет. За это время у них появились трое сыновей — 1996, 2001 и 2011 годов рождения. Никита регулярно бил жену.

В августе 2007 года Никита избил Марию на глазах у детей. В больнице у нее диагностировали в том числе ушибы плеча и таза. Женщина обратилась в ОВД московского района Зябликово, но там не стали возбуждать уголовное дело. Избиения продолжились. Мария сначала регулярно обращалась в милицию, однако со временем стала просить о помощи только в случаях наиболее жестокого насилия.

Такое случилось в ночь на 12 июня 2012 года. Мария обратилась в поликлинику и подала заявление в ОВД «Зябликово». В ходе проверки ее муж отрицал насилие, а один из сыновей подтвердил показания отца. На этом основании дело решили не возбуждать.

В феврале 2013 года Никита избил Марию за отказ заняться с ним сексом. Она в очередной раз обратилась в районный отдел и в очередной раз получила отказ в возбуждении дела. В полиции женщине сообщили, что она может подать заявление мировому судье для преследования в частном порядке, но Мария не стала этого делать, испугавшись мужа.

Осенью того же года брак расторгли по заявлению Марии. По мировому соглашению квартира перешла к ней, но Никита продолжал там жить и бить уже бывшую супругу. Несмотря на зафиксированные после избиения в ночь на 7 августа 2014 года ушибы, полиция так и не стала открывать дело. Позднее суд предписал мужчине освободить квартиру.

Что говорят власти России

Отвечая на жалобу россиянок в Комитет ООН по ликвидации дискриминации в отношении женщин, представители России в первую очередь отметили, что пострадавшие не дошли до кассационной инстанции, обжалуя отказы возбудить уголовные дела. Государство также упрекнуло женщин в том, что они добровольно жили со своими мужьями, несмотря на насилие. «Авторы [жалоб] стали жить раздельно от мужей лишь по прошествии длительного периода времени», — приводится позиция России в заключении Комитета ООН.

Власти настаивают, что жертвам оказали психологическую и юридическую помощь в специализированных учреждениях вблизи от их места жительства, а Елене Сизовой предоставили убежище в приюте.

В действительности же Сизовой, которая обратилась за бесплатной юридической помощью в районный центр помощи семье и детям, вместо этого посоветовали нанять частного адвоката. Мария Алексеева в московском центре «Надежда» тоже смогла получить только бесплатную консультацию, но представлять ее интересы в суде там отказались. Принятый в ноябре 2011 года закон о бесплатной юридической помощи не распространяется на жертв домашнего насилия.

Власти признали, что полицейские не нашли в действиях мужчин более тяжелого состава преступления, чем статья 116 УК (побои; позже эта статья была декриминализована), и женщинам следовало обращаться к мировым судьям, чтобы их дела рассмотрели в порядке частного обвинения. В том, что такие дела возлагают бремя доказывания на пострадавшую, российские власти проблемы не видят.

Что говорит ООН

В июле 2019 года Комитет ООН по противодействию дискриминации женщин пришел к выводу, что российские власти нарушили права Елены Сизовой и Марии Алексеевой, когда не смогли защитить их от домашнего насилия. В ООН отмечают, что в российском законодательстве нет понятия «домашнее насилие» и не предусмотрены меры правовой защиты от него. При этом в 2015 году Комитет уже рекомендовал властям срочно принять комплексное законодательство для предотвращения насилия в отношении женщин, которое бы предполагало уголовную ответственность для агрессоров и защиту пострадавших.

Раскритиковали в ООН и тот факт, что дела о домашнем насилии обычно относятся к частному обвинению, когда потерпевшая должна сама собирать доказательства, вызывать и допрашивать свидетелей. Это, по мнению Комитета, нарушает равенство сторон и не может считаться надлежащим механизмом для пресечения домашнего насилия.

Комитет указал, что необходимы не только законодательные изменения, но и работа с гендерными стереотипами в обществе и изменение основанной на них правоприменительной практики: «Это является как коренной причиной, так и следствием дискриминации женщин. Устойчивый характер гендерных стереотипов поддерживается различными средствами и институтами, включая законы. <…> Комитет подчеркивает, что применение стереотипов затрагивает право женщин на справедливое судебное разбирательство».

В ООН рекомендовали властям подписать Стамбульскую конвенцию, посвященную мерам по противодействию насилию в отношении женщин, принять закон о предотвращении домашнего насилия, возбуждать по таким преступлениям уголовные дела публичного обвинения, а женщинам при необходимости предоставлять бесплатную юридическую помощь и защиту.

Также Комитет советует разработать стандарты рассмотрения жалоб о домашнем насилии на уровне отделов полиции для своевременного расследования таких случаев и защиты пострадавших, а также провести соответствующую профессиональную переподготовку судей, адвокатов и силовиков.

Еще один пункт в рекомендациях Комитета — создание реабилитационно-воспитательных программ для правонарушителей и программ обучения ненасильственным методам разрешения конфликтов. Другая рекомендация властям — разработать вместе с некоммерческими организациями меры по искоренению предрассудков, обычаев и практик, которые оправдывают или поощряют домашнее насилие.

Ожидается, что через несколько месяцев российские власти должны сообщить ООН о выполнении этих рекомендаций.

Угрозы, преследование, нападение

34-летняя Ирина Виноградова прожила с Александром два года. Александр оскорблял ее, употреблял наркотики и алкоголь, страдал зависимостью от азартных игр. Ирина ушла от него, после чего Александр стал ее преследовать.

В конце 2010 года у Ирины появился новый партнер, однако Александр по-прежнему требовал вернуться к нему, слал оскорбительные сообщения, ждал у дома и пытался попасть в квартиру. Спустя год, декабрьским вечером 2011 года, когда живущая на втором этаже Ирина его снова не впустила, он забрался в квартиру через окно и ударил женщину по лицу — дома были ее сын и новый возлюбленный. Затем Александр выбежал на улицу и разбил окно камнем.

Ирина обратилась в негосударственный кризисный центр для женщин в Петербурге. Вместе с Валентиной Фроловой, работавшей тогда юристом центра, она добилась приговора — 21 февраля 2013 года мировой судья признал Александра виновным в побоях (часть 1 статьи 116 УК) и приговорил к исправительным работам. Александр должен был выплатить Ирине три тысячи рублей компенсации морального ущерба, но эти деньги она не получила до сих пор. В апелляции Ирина просила ужесточить наказание, но его оставили без изменения.

Через день после приговора, 23 февраля, Александр снова начал отправлять Ирине сообщения с оскорблениями и угрозами убийством. Ирина подала заявление в полицию, но дело отказались заводить, поскольку полиция не смогла допросить Александра — он просто не пришел туда. После этого угрозы повторялись не раз, но добиться нового уголовного дела женщине так и не удалось.

«Абсолютное безучастие. Я звонила участковому и говорила, что вот он сейчас под дверью, я боюсь, что он может причинить вред мне — он же угрожал расправой. А участковый отвечал, что у меня таких случаев полрайона, и что, я буду каждому охрану выставлять?» — вспоминает Ирина Виноградова.

Всего полицейские вынесли семь отказных постановлений — все они объяснялись тем, что полицейским не удалось допросить Александра, ведь он не приходил в отдел.

Ирина просила о госзащите, но суд посчитал, что угрозы ее жизни и здоровью нет. Кроме того, закон о государственной защите не распространяется на жертв домашнего насилия. В своей жалобе в ООН Ирина указала на неэффективность этой меры, которая должна применяться немедленно — а в ее случае ходатайство о госзащите рассмотрели только через три недели после его подачи.

«Я до последнего надеялась, что меня могут защитить, тем более, я с маленьким ребенком одна, у меня мама в Челябинске живет, брат старший в Челябинске тоже, мне неоткуда было ждать помощи. Я до последнего боролась, иначе бы он меня просто убил бы где-нибудь и все, потому что совершенно неадекватный человек и ждать от него можно было все что угодно», — говорит Ирина.

В жалобе в ООН она отметила отсутствие в законодательстве понятий домашнего насилия и сталкинга. «По мнению автора, обстоятельства ее дела и отчеты НКО показывают, что общие положения уголовного законодательства неспособны обеспечить своевременно и эффективно ответ проблеме домашнего насилия. Власти таким образом проигнорировали ситуацию преследования», — приводится позиция Ирины в заключении Комитета.

Что говорят власти России

Как и в случае с Сизовой и Алексеевой, власти ответили, что женщина не дошла до кассационной инстанции, а ее обращение в Комитет ООН — «злоупотребление правом на справедливое судебное разбирательство», поскольку все решения судов по ее делу основаны на национальном законодательстве и не противоречат международному праву.

Отвечая на недовольство Виноградовой отсутствием в российских законах понятия «домашнее насилие», власти указывают, что «это значение в зависимости от обстоятельств дела» могут квалифицировать как истязание (статья 117 УК), угрозу убийством (статья 119 УК) или оскорбление (статья 5.61 КоАП).

Сам конфликт Ирины с бывшим возлюбленным власти не считают домашним насилием, поскольку во время нападения и преследования она уже жила с другим партнером.

Что говорит ООН

В ноябре 2017 года Комитет ООН не согласился, что случай Виноградовой не подпадает под определение домашнего насилия, и заключил, что государство нарушило ее права, не защитив от преследования.

Комитет подчеркнул, что подписанная еще СССР в 1980 году Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации женщин обязывает правительство привести национальное законодательство в соответствие с ней — в частности, необходимо ввести туда понятие «домашнего насилия». Также Комитет напомнил, что Конвенция обязывает государство менять не только законы, но и сложившиеся в обществе традиции и практики, которые дискриминируют женщин; судам же не следует основываться на стереотипах о домашнем насилии.

«Кейс показывает неудачу государства в выполнении обязательства по модификации социальных и культурных паттернов представления мужчин и женщин», — делают вывод в ООН.

Комитет подготовил список рекомендаций по работе властей с проблемой домашнего насилия, которые в основном повторяют рекомендации по жалобе Алексеевой и Сизовой. Правда, на этот раз Комитет еще посоветовал вернуть уголовную ответственность за побои в семье по статье 116 УК.

Реакция властей на рекомендации

В своем ответе, направленном ООН в декабре 2018 года, власти настаивают, что в России есть «достаточные правовые механизмы для привлечения к уголовной ответственности лиц, совершающих семейно-бытовое насилие». Хотя уголовных статей о домашнем насилии и сталкинге нет, по мнению властей, для решения этих проблем достаточно существующих статей Уголовного кодекса. Также они предлагают обращаться к административной статье о побоях (статья 6.1.1 КоАП).

Адвокат Валентина Фролова, которая представляет интересы Виноградовой критикует эту позицию: «Того закона, который есть сейчас, недостаточно, потому что не криминализованы и нет ответственности для всех форм насилия, которые в отношении женщин совершаются в семье. Например, возьмем самую простую статью об угрозе убийством, 119-я [статья УК]. У нас криминализована только угроза убийством и причинением тяжкого вреда здоровья. Физическое преследование, как в случае Виноградовой, опять же остается безнаказанным, потому что всем все равно. И полиция столкнулась с тем, что она даже никак это квалифицировать не могла. У нас закон несовершенен».

Рекомендацию разработать специальный порядок рассмотрения жалоб на домашнее насилие в отделах полиции власти России решили проигнорировать, сообщив, что такие жалобы рассматриваются в общем порядке. Также власти отвергли совет отказаться от дел частного обвинения в случае домашнего насилия и ратифицировать Стамбульскую конвенцию.

В своем ответе в декабре 2018-го правительство сообщало, что уже проходит доработку законопроект «О профилактике семейно-бытового насилия» — к настоящему времени он так и не принят. Власти также рассказали о Концепции государственной семейной политики до 2025 года, утвержденной правительством, которая предполагает развитие кризисных центров для жертв домашнего насилия и программ по работе с людьми, подвергающих насилию членов своей семьи. Точных данных о создании конкретных центров и программ в ответе нет.

Редактор: Егор Сковорода