Мясники из Абдулино. Как СК сначала объявил убийство оренбургского бизнесмена и его сына-первоклассника раскрытым, а потом тихо выпустил подозреваемых из СИЗО
На месте убийства оренбургского предпринимателя и его сына. Фото: ria56.ru
Александр Бастрыкин берет расследование под личный контроль, Следственный комитет сначала задерживает, а потом без лишнего шума отпускает подозреваемых, те заявляют о пытках, Роскомнадзор подает в суд на издания, написавшие о резонансном преступлении, а МВД настаивает на депортации человека, находящегося под подпиской о невыезде — Максим Курников и Ирина Левина попытались разобраться в деле о жестоком двойном убийстве.
Убийство в Восточном
17 января 2018 года 35-летний оренбургский предприниматель — его фамилию Роскомнадзор запрещает называть по причинам, которые станут понятны читателю несколько позже — повез своего семилетнего сына в школу, расположенную неподалеку от его дома в Восточном районе города. Обычно дорога в школу на машине занимала 5–10 минут. Первый урок должен был начаться в восемь утра. По пути бизнесмен остановил свой белый Land Cruiser 200 возле мусорных баков у дома 38 на Киевской улице.
Около девяти утра жители домов № 96 и 98 по Карагандинской улице увидели горящий автомобиль. Когда владельцы припаркованных рядом машин выбежали на улицу, чтобы переставить их подальше от огня, они заметили возле белого внедорожника труп мужчины. На месте уже работали пожарные и полицейские: пожарная часть №1 находится на соседней улице, а отдел полиции №2 — прямо через дорогу от места происшествия.
Вслед за ними появилась скорая помощь, которая забрала сына погибшего предпринимателя. К этому моменту он был уже мертв, говорит источник «Медиазоны» в экстренной службе, медики констатировали смерть, как только перенесли тело в машину скорой. На теле предпринимателя обнаружили 20, а на теле мальчика — 15 ножевых ранений. Руки у мужчины были скованы наручниками, был ли связан ребенок, достоверно неизвестно.
Съемочная группа телеканала «Орен-ТВ» оказалась на месте убийства около 9:45. Журналисты увидели, как следователи опрашивают свидетелей: дворников, прохожих, жителей окрестных домов. Свидетели рассказывали, что белый «лэнд крузер» заехал во двор примерно в восемь утра, с водительского места вышел мужчина, он бросил что-то внутрь салона — послышался хлопок, машина загорелась. Мужчина же побежал к другому автомобилю — темной Lada Priora, которая тут же сорвалась с места. Свидетели не могли точно сказать, сколько человек было в «приоре» — кто-то говорил о двух мужчинах, кто-то о трех. Номера и точный цвет автомобиля свидетели вспомнить не смогли.
Через несколько часов о жестоком убийстве говорил уже весь город. На разлетевшихся в прессе и по соцсетям фотографиях виден белый «лэнд крузер», у него открыты капот и все четыре двери. Машина обгорела несильно, борт автомобиля в районе правой задней двери вымазан кровью, на заднем сиденье лежит красная пластиковая канистра.
К вечеру пресс-служба Следственного комитета сообщила, что в Оренбург из Москвы направлен следователь Главного следственного управления, а глава ведомства Александр Бастрыкин поставил дело на личный контроль.
Как только следователи закончили осмотр места происшествия и сняли оцепление, жители Оренбурга потянулись к месту убийства с цветами и игрушками. 19 января, когда православные отмечают Крещение Господне, в Никольском кафедральном соборе прошло отпевание предпринимателя и его сына. Отпевал убитых митрополит Оренбургский и Саракташский Вениамин, который до этого никогда еще не проводил отпеваний, во всяком случае — в Оренбурге.
Черные «приоры», красные канистры
Во время похорон родственники погибших рассказали журналистам газеты «Южный Урал», что склоняются к версии заказного убийства. По их словам, бизнесмену регулярно угрожали — родственники, впрочем не уточнили, с чем были связаны угрозы и от кого исходили. После этого родные больше не разговаривали с журналистами, «Медиазоне» связаться с ними также не удалось.
В последнее время погибший занимался оценкой страховых случаев после ДТП, коллеги и клиенты отзывались о нем, как о принципиальном и честном оценщике — а незадолго до убийства в Оренбурге осудили две группы «автоподставщиков». До этого предприниматель владел двумя компаниями, которые занимались микрокредитованием — клиенты таких организаций часто оказываются неспособны выплачивать огромные проценты по быстрым кредитам. Обе компании были закрыты в 2015 году после ужесточения законодательства.
Некоторые издания предполагали, что к убийству могла привести неудачная попытка угона автомобиля стоимостью более 4 млн рублей. Оренбургская область граничит с Казахстаном, и переправка похищенных машин через границу — одно из традиционных направлений криминального бизнеса в регионе.
Публично следствие не выдвигало никаких версий и почти не комментировало ход дела. Даже ориентировки на преступников сначала, через 14 часов после убийства, появились в соцсетях, так что государственным изданиям пришлось публиковать ее в виде снимка распечатки с неровно обрезанными краями. В ориентировке приводились приметы подозреваемых и их автомобиля — черной «гранты» или «приоры» с заниженной подвеской. В этой машине, говорилось в ориентировке, «может находиться парень высокого роста, около 190–200, одет: черная куртка с капюшоном, и парень плотного телосложения в куртке темного цвета с желтой эмблемой на рукаве, славянской внешности».
Первое официальное описание машины, на которой могли передвигаться преступники, полиция разослала по СМИ лишь спустя сутки после убийства. Вскоре появился и фоторобот одного из возможных убийц; за информацию о подозреваемых пообещали 1 млн рублей вознаграждения.
20 января, на следующий день после похорон и три дня спустя после убийства, полиция распространила скриншот с записи камеры видеонаблюдения на заправке Brent Fueller, на котором изображен мужчина с 20-литровой пластиковой канистрой красного цвета в руках. Точно такая же канистра лежала и на заднем сиденье машины убитого. Полиция просила оренбуржцев сообщить, если лицо человека с видео покажется им знакомым. Снимок моментально разошелся по СМИ и соцсетям, а уже через несколько часов запечатленный на нем мужчина сам пришел в полицию — быстро выяснилось, что он не имеет никакого отношения к преступлению.
На следующий день полиция впервые распространила видео с автомобилем, на котором предположительно скрылись преступники — той самой черной «приорой». На 19-секундной записи видно, как машина разворачивается возле дома №87 по Луговой улице в Восточном районе — в 300 метрах от места поджога «лэнд крузера». Ни номера автомобиля, ни пассажиров разглядеть невозможно. На записи указаны дата и время — 17 января, 09:14 — и если хронометраж на камере не сбит, то получается, что к этому моменту машина предполагаемых преступников уже уезжала с места убийства.
Очевидцы, посещавшие в эти дни оренбургское управление Следственного комитета, рассказали «Медиазоне», что парковка у здания СК и окрестные переулки были забиты темными автомобилями ВАЗ, в основном, «приорами». Однако искомую машину так и не обнаружили.
Кадры с лицами еще двух мужчин, покупавших красные канистры в оренбургском магазине «Леруа Мерлен», были опубликованы на сайте МВД 23 января, но и это не помогло следствию раскрыть убийство по горячим следам.
Еще один фоторобот подозреваемого был разослан пресс-службой полиции 26 января, а 31 января несколько изданий со ссылкой на источники среди силовиков сообщили, что на месте преступления обнаружены следы ДНК, возможно, принадлежащие преступнику — по информации газеты «Южный Урал», они остались на окурке. Официально Следственный комитет эту информацию не комментировал.
Расследование ведет Роскомнадзор
В начале марта Роскомнадзор обвинил рассказывавшие об убийстве и его расследовании издания в нарушении закона «О средствах массовой информации». В отношении нескольких редакций были составлены административные протоколы по части 3 статьи 13.15 КоАП (злоупотребление свободой массовой информации): по мнению ведомства, Orenday.ru, Ria56.ru, 56orb.ru и «ОРТ-Планета» нарушили закон, когда указали возраст погибшего ребенка и фамилию его отца — эта информация, считает Роскомнадзор, дает возможность установить личность погибшего мальчика, тогда как закон «О СМИ» запрещает называть в прессе имена пострадавших несовершеннолетних. Суд против Ria56.ru и 56orb.ru ведомство, впрочем, проиграло.
Мужчина с красной канистрой, попавший на первый из распространенных МВД скриншотов, подал иск против перепечатавших это изображение ГТРК «Оренбург», Orenday, ProOren.ru и Oren.ru. Он настаивал, что публикации причинили ему моральные страдания и нанесли вред его репутации, и потребовал с каждой из редакций по 500 тысяч рублей компенсации. Представитель МВД встал на сторону журналистов, и суд в удовлетворении иска человека с канистрой отказал.
В отсутствие новостей о расследовании пресса переключилась на обсуждение позиции Роскомнадзора и вопросов журналистской этики. Но уже 9 марта в телеграм-канале «Орен-ТВ» появилось сообщение — подозреваемые в убийстве предпринимателя и его сына задержаны.
Жестокие убийцы признают вину
«В результате грамотно спланированных следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий удалось установить и задержать троих подозреваемых в совершенном жестоком убийстве. Ими оказались жители Абдулинского района Оренбургской области 1978, 1975 и 1972 годов рождения. <…> Напомним, что расследование уголовного дела находилось на контроле у Председателя СК России Александра Бастрыкина», — через несколько часов информацию о задержании официально подтвердила пресс-служба Следственного комитета.
Один из задержанных уже дал признательные показания, утверждали источники «Орен-ТВ». Все трое задержанных — Мушфиг Гулиев, Рамин Шахмаров и Мушфиг Шыхалиев — оказались выходцами из Азербайджана, впрочем, двое из них давно получили российское гражданство. 10 марта Центральный районный суд Оренбурга арестовал их на два месяца. Кадры из зала суда показывали по всем местным телеканалам.
43-летний Мушфиг Гулиев приехал в Россию на заработки за год до задержания, он плохо говорит по-русски. Для его допроса следователи вызвали переводчика Алика Ибрагимова — отставного майора милиции, который служил в Оренбурге сотрудником ППС, инспектором по розыску, начальником смены дежурной части и уволился из МВД в 2009 году. Кроме того, несколько лет он проработал участковым в Восточном районе — том самом, где произошло убийство.
Так что еще до вызова в качестве переводчика Ибрагимов довольно подробно изучил обстоятельства преступления. Например, он сразу узнал место, где на распространенном полицией видео разворачивалась черная «приора»: «Это Общество слепых на Карагандинской, напротив 94-го дома. Если те люди, которые совершили данное преступление, хотели куда-то в укромное место заехать, они заехали туда, развернулись. Увидели, что там тупик, назад отъехали и поехали вниз».
Когда Ибрагимова пригласили переводчиком, он уже знал, что задержанный дал признательные показания и, по его словам, был расстроен причастностью соотечественника к столь жестокому преступлению.
Мушфига Гулиева переводчик впервые увидел 7 марта на допросе в Следственном комитете: «Там был конвой, в масках были сотрудники, адвокат сидел там. Увидел худощавого лысоватого мужчину, у него были двойные наручники с тросом, он был закреплен к другому сотруднику. Сидел человек весь такой измученный, потный. Я с ним поговорил, он оказался родом из моего района. И когда я село узнал, я понял, что он, кроме того, что азербайджанец, он еще талыш, талышского происхождения, то есть персидского. Я с ним начал говорить уже на талышском, нашли общих знакомых даже с этого села. Его отец покойный был учителем. Он вырос в нормальной семье. Он еще сказал, что является кандидатом в мастера спорта по волейболу. Принимал участие даже в соревнованиях в Македонии, в Турции. Потом действительно это подтвердили».
По словам Ибрагимова, перед началом допроса он спросил у Гулиева, действительно ли тот совершил убийство. «Он говорит: "Да, я видел, но совершили другие". Я говорю: "А после этого ты как жил-то? Там убили мужика, там убили ребенка самым жестоким образом, как ты с этим жил?". Он опустил голову, говорит: "Я не знал даже, что они намереваются делать"», — вспоминает переводчик. Гулиев рассказал ему, что год назад приехал в городок Абдулино в 300 километрах к северу от Оренбурга, зарегистрировался там как трудовой мигрант, работал на стройках и каждый месяц платил налоги.
«Прошел обычный допрос, он сознался, рассказал полностью, как все это было, дословно», — рассказывает Ибрагимов. За допросом последовало опознание свидетелями, говорит он: «Я так понял, свидетелей было два человека. Мы их не видели, они опознавали через зеркальные стекла. Гулиева никто не опознал. Первый вообще никого не опознал, а второй свидетель опознал статиста».
«После этого, в этот же день, поехали на место преступления, чтобы он подтвердил свои показания на месте происшествия. Мы туда выехали уже ночью на трех или четырех машинах», — вспоминает Ибрагимов.
Гулиева, говорит он, сначала привезли к мусорным бакам на Киевской улице. Там подозреваемый показал, как его спутники напали на выкидывавшего мусор бизнесмена. «Поставили машину, где он ставил машину, — вспоминает переводчик. — А там, где джип —поставили джип. Он рассказывал, как видел, что двое других подозреваемых вышли, разговаривали с водителем этого джипа, потом начали драться, он видел, лезвие ножа там блестело. А когда, говорит, ребенок вышел из машины, присел, что-то закричал, вот один из этих задержанных взял его на руки и закинул в машину. Что происходило внутри, он не видел. Он показал камень и сказал: "Я даже споткнулся об этот камень и пошел назад, сел в машину". Я понял, что этот человек здесь находился, этот человек здесь был когда-то. Потому что так четко рассказывал он».
Гулиев, по словам Ибрагимова, тогда даже показал место, куда он бросил окурок. Анонимные силовики утверждали, что главной уликой в деле был брошенный на месте преступления окурок с генетическими следами преступника.
«Потом, говорит, один вернулся, сел ко мне в машину, а второй сел за руль этого джипа, и поехали. Когда они уже подъехали на Карагандинскую (в тот двор, где подожгли автомобиль — МЗ), окна джипа были закрыты, и внутри был дым, то есть машина горела. Они развернулись и поехали в Абдулино. Вот это его показания были на месте», — рассказывает переводчик.
В итоге, говорит Алик Ибрагимов, версия Гулиева свелась к тому, что он действительно был на месте преступления и видел убийство, но не знал о планах своих спутников. В Оренбург же подозреваемый со своими знакомыми поехал просто для того, чтобы посмотреть город.
«Я ему задал вопрос: "Как ты думаешь, почему убили ребенка-то?" — продолжает переводчик. — Он говорит: "Чтоб не оставить свидетелей в живых". Я говорю: "Почему тогда тебя оставили в живых? Тебя бы никто не искал здесь, ты без родины, без флага здесь". Он: "Не знаю"».
Очная ставка с сообщниками
Рамина Шахмарова и Мушфига Шыхалиева, которых после задержания назвал убийцами Мушфиг Гулиев, переводчик впервые увидел на очной ставке 9 марта. «[Гулиев] там действительно сказал: "Да, я видел, кто убил". Тогда один из задержанных ему говорит: "Давай, как истинные мусульмане, принесем сюда Коран, каждый из нас положит руку на Коран, скажет, что говорит правду". Он тогда резко отказался. Я, говорит, боюсь, на Коране не буду клясться», — рассказывает Алик Ибрагимов.
Именно это, вспоминает переводчик, впервые поколебало его уверенность в том, что Мушфиг Гулиев действительно был на месте убийства. Сомнения усилились после того, как он услышал других задержанных: «Шахмаров, когда очная ставка была, просил следователей: "Проверьте Абдулино, Шарлык, Оренбург. Везде же есть камеры. Наша машина заезжала вообще в этот день в Оренбург?". У них старая 99-я серебристого цвета (ВАЗ-21099 — МЗ). Они в этот день были в Абдулино, они занимаются мясом. Мы, говорит, в этот день резали корову или быка. И мы заходили в администрацию, брали оттуда справку, сотрудники могут подтвердить, что я лично заходил около девяти-десяти часов. Если преступление совершено в девять часов [в Оренбурге], мы не могли никак в десять часов быть уже в Абдулино».
У следователей тогда подобных сомнений не возникло, и они попросили суд отправить всех троих задержанных в СИЗО. 10 марта суд арестовал их на два месяца. Переводчик говорит, что после оглашения решения суда Мушфиг Гулиев — высокий 43-летний мужчина — стал кричать: «А мне же обещали — отпустят меня, почему меня арестовывают?! Я отказываюсь от своих показаний!».
К этому моменту Ибрагимов уже не сомневался, что версия Гулиева, рассказанная им на допросе — выдумка от начала до конца.
«Признайся, все будет хорошо»
40-летний Рамин Шахмаров переехал в Абдулино из Азербайджана более десяти лет назад, он уже давно получил российское гражданство. В Абдулино, городе на границе Оренбургской области и Башкортостана с населением в 20 тысяч человек, живет около 70 азербайджанцев. Эта небольшая диаспора отремонтировала памятник Ленину в центральном сквере города, и хотя многие женщины придерживаются строгих исламских правил, дети ходят в обычные светские школы.
Шахмарова и его двоюродного брата, 46-летнего Мушфига Шыхалиева, уроженцев Джалалабадского района Азербайджана, здесь знают как профессиональных забойщиков скота, которые обычно работают в окрестных селах. В маленьких городках жители знают друг друга, так что братья были знакомы с местными полицейскими, а потому у Рамина Шахмарова не вызвал никакого беспокойства звонок участкового, который 3 марта попросил его подъехать в отдел.
Сидя в абдулинской закусочной «Хазар» на фоне нарисованного на стене моря и красно-песочных гор, Шахмаров рассказывает, что в отделе полиции его сфотографировали, взяли отпечатки пальцев и образцы слюны. «Я говорил: "Что случилось, зачем?". [Полицейский] мне говорит: "На твою пользу будет это все". Я ничего не понял, короче», — удивляется он.
После этого Шахмарова отпустили, но через несколько дней, 7 марта, его снова вызвали в отдел. Он рассказывает, что звонок застал его в дороге после работы, поэтому забойщик попросил дать ему время переодеться и поесть. Полицейские согласились, но когда Рамин приехал домой, он узнал, что силовики там уже побывали и поговорили с его женой. Когда Шахмаров сел за стол, к дому подъехал полицейский автомобиль. Ему снова позвонили:
«Я говорю: "Я еще не успел покушать". — "Ну, айда, кое-что спросим, ты приедешь, покушаешь, помоешься". Короче, я покушал, вышел, он мне говорит: "Айда, садись в машину в служебную". Я ему говорю: "Я на своей, мне обратно приехать". Он говорит: "Ладно, давай". Двое полицейских сели в мою машину, мы поехали в отдел, там дежурный записал меня, и я поднялся на второй этаж. С правой стороны комната была, мы зашли туда. Сижу, и они мне говорят: "Что есть в карманах?". Я говорю: "Что случилось-то вообще?". Они говорят: "Да нет, ничего не случилось"», — вспоминает Рамин.
Он выложил на стол 1 150 рублей, телефон и ключи от машины. Ответить на настойчивые телефонные звонки, вспоминает Шахмаров, ему не позволили. Звонил 14-летний сын его двоюродного брата Мушфига Шыхалиева. Несколько часов Шахмаров просто сидел в отделе полиции. Чтобы было не так жарко, он расстегнул зимнюю обувь.
«Дверь открылась, трое здоровых мужиков зашло, — рассказывает Рамин. — Зашли и сразу мне один говорит: "Застегни замок [на обуви]". Они в гражданской форме. Я говорю:
— Вы кто такие?
— Я тебе говорю, застегни замок.
— Еще раз говорю, вы кто такие, я не пойму?
— Ты не слышишь, вставай, вставай!
Я встал, они — как ударили мне. Я упал, глаза у меня закрылись. Они коленями встали на меня и закрыли наручниками. Я начал кричать: "Вы че, мужики, вы че!" — "Не ори!". Они начали меня оскорблять. Я кричал, я говорил: "Вы че делаете, почему вы так делаете? Есть всe, закон, зачем вы бьете? Я в прокуратуру напишу, за мной кто-то приедет. Вы думаете, мы брошенные люди, что ли? Кто-то приедет, за это будете отвечать". А они меня бьют, говоря "не ори, не ори, не ори" матершинными словами».
Рамин Шахмаров рассказывает, что люди в штатском завели ему руки за спину, надели на него наручники и, нагнув лицом к полу, вывели через служебный вход, в таком же положении усадили в легковую машину и четыре часа везли до Оренбурга.
«Еду, он мне говорит: "Вашу нацию надо вот так, вот так, по-всякому". Я говорю: "Мужик, причем тут нация, не трогай ты мою нацию". А когда эти слова сказал, водитель повернулся и меня ударил — щас покажем тебе, кто такой ты. Ну, короче, по дороге они меня били», — вспоминает он.
В Оренбурге Шахмарова привезли в какое-то здание и завели там в кабинет — как позже выяснил адвокат задержанного, это было здание Специального отряда быстрого реагирования областного УМВД на улице Дубицкого, 2. По словам Шахмарова, на столе в кабинете лежали наручники.
«Они говорят: "Знакомы тебе наручники?". Я говорю: "Нет, не знакомы". И как я это сказал, они мне ударили в живот», — рассказывает Шахмаров. По его словам, вопрос о наручниках ему задавали много раз и разные сотрудники, а когда он отвечал, что не узнает их, его снова били. Потом появился худощавый полицейский, который «хорошо говорил» и попросил Шахмарова: «Признайся, все будет хорошо». Тот отказался: «В чем признаваться? Я ничего не делал».
Только через сутки полицейские объяснили задержанному, что он подозревается в убийстве предпринимателя и его сына. Шахмаров утверждает, что до этого ничего не слышал о громком преступлении — он говорит, что обычно не смотрит местные телеканалы, а спутниковая антенна на его доме настроена только на азербайджанское телевидение. Тогда полицейские сказали Шахмарову, что в том же здании находится его двоюродный брат Мушфиг Шыхалиев, и он тоже подозревается в убийстве.
От него вновь потребовали признания. «Короче, били, били по-всякому. Упал я, они начали меня пакетом душить. Одели пакет мне и все, мне нету кислорода. Три раза, четвертый раз – я уже упал, сознание потерял, они тоже испуганы были, что я умер», — говорит Шахмаров. Он вспоминает, как полицейские говорили: какой-то его «земляк» уже признался. Рамин оговаривать себя отказался: «Опять били. Я уже упал. Когда на полу валялся, думал, наверное, мертвым выйду. Я это уже знал, не то, что меня посадят. Как издеваются, вообще, кошмар. На полу валялся, как швабра. Отсюда бьет, отсюда бьет сбоку, "сука" и оскорбительные слова мне говорит».
В здании МВД он провел больше двух суток. По словам Шахмарова, все это время его пытали, требуя сознаться в убийстве, причем полицейские во время допросов выпивали: «Короче, они опять начали бить меня. Я на полу валялся. И открывает холодильник, водку вытаскивает. "Щас, — говорит, — буду пить и бутылку тебе засуну, все тогда расскажешь ты". И он на самом деле открыл водку, пил, как раз 8 марта было, и потом вино пил он. Ну, короче, полупьяные были. И запах идет от них. Они законов не признают, я так думаю. Они не боятся никого».
Его родственник Мушфиг Шыхалиев рассказывает, что в это же самое время силовики добивались признательных показаний и от него: «Мне показали фотографии с трупами мужчины и ребенка и сказали, что мой знакомый и двоюродный брат дали показания, что это сделал я. Я попытался объяснить, что у меня есть алиби и я в тот день был в Башкирии, занимался закупкой мяса, что легко доказать по документам. Но мне ответили, что никто ничего проверять не будет и мне лучше во всем сознаться».
Шыхалиева избивали и били электрошокером по ногам, вспоминает он: «Когда я просил сводить меня в туалет, сотрудник, который до этого мне наступал на половые органы и нанес ногой удар в область головы, сказал мне, что если они меня и поведут в туалет, то только для того, чтобы окунуть головой в унитаз». Он согласился подписать все, что от него требовали.
Рамин Шахмаров говорит, что когда они с братом неожиданно оказались на свободе и стали обсуждать, стоит ли подавать заявление в Следственный комитет, решающим моментом для них стали даже не пытки, а оскорбительные высказывания полицейских о народах Кавказа: «"Нацию надо, ваш народ надо ***** [трахать], как положено. Ваш народ — твари". И всякими матершиными словами страшными [ругались]. Мне обидно вот это».
Очная ставка. «Держал сигареты и ел пирожки»
Узнав, что «земляк», который дал на него показания — это Мушфиг Гулиев, после приезда в Россию зарегистрировавшийся в доме его племянника, Рамин Шахмаров потребовал с ним встречи. Она состоялась 8 марта в здании МВД на Дубицкого, 2. Ни адвоката, ни переводчика, по словам Шахмарова, при этом не было.
«Во второй половине дня 8 марта меня отвели в один из кабинетов на втором этаже. Туда же завели Мушфига Гулиева. В кабинете уже был мой брат. Я обратил внимание, что Гулиев держал в руках сигареты и ел пирожки. Я удивился, потому что меня все это время ни разу не кормили и не давали пить», — рассказывал Шахмаров юристам «Комитета против пыток».
Вспоминая эту встречу в разговоре с корреспондентами «Медиазоны», Шахмаров рассказывает: «Посадили, начали разговаривать. Следователь рассказывает, а он повторяет, понимаете? Я неграмотный человек, но я уже чувствую, они на него давят. Они говорят, например: "Белая была машина, да?" — "Да, да, вот белая машина была, приехала". И дальше следователь ему говорит: "Они вдвоем были, да?" — "Да, они вдвоем". Уже сказку они рассказывают!».
На следующий день в здании СК прошла уже официальная очная ставка с участием адвоката и переводчика. Шахмаров вспоминает, что когда он спросил, по какому маршруту, по версии Гулиева, они ехали в Оренбург и где заправлялись, тот ответил, что спал и ничего не видел. «Как это ты спал!? — возмущается он. — Мы триста километров отсюда ехали, ты спал, не знаешь, какая заправка? С водой не поедем же, заправка обязательно должна быть. Ладно, а обратно мы на какую заправку заехали? На заправку же если заедешь, там [камеры] снимают везде. Он говорит: "Я спал". Я говорю: "Как может быть — такое убийство, два человека убили, как ты спал-то?!"».
Рамин Шахмаров утверждает, что он успел спросить, почему Гулиев оговорил их с братом, а тот ответил на азербайджанском: «Мужик, не обижайся, мне кинули бычок, я вынужден вас сдавать. Они обещали — ты так скажешь, мы тебя отпустим».
После очной ставки Шахмарова и его брата Шыхалиева перевели в изолятор временного содержания, там избиения прекратились. Оттуда 9 марта их вывезли на первое из опознаний свидетелями. Как вспоминает Шахмаров, сначала свидетель быстро опознал его: «Я с бородой, наручники на руках, конечно, скажут: "Вот этот человек". А в следующий раз я уже в СИЗО (вероятно, речь идет об ИВС — МЗ) помылся, побрился. Я говорю: откройте мне наручники тоже. Я в наручниках стою, [а статисты] просто так стоят. И, конечно, скажут: "Вот этот". Они сначала не хотели, но потом открыли мне наручники, я тоже, как все, стоял. И [свидетели] сказали: "Не они вообще, из них троих не похож никто"».
После того, как 10 марта суд арестовал всех троих задержанных, Шахмаров узнал, что оговоривший их с братом Гулиев решил отказаться от показаний.
Отказ от показаний. Шокером по глазам
Через неделю после суда по мере пресечения Муфшига Гулиева должны были снова вывезти на место преступления. Утром в этот день, вспоминает переводчик Алик Ибрагимов, Гулиев попросил его договориться со следователем о беседе с глазу на глаз — без полицейских оперативников. Следователь Сергей Прометов согласился. При их разговоре кроме переводчика присутствовали адвокат и один-единственный конвоир.
И тогда Гулиев рассказал, что сотрудники полиции с самого начала под пытками заставили его оговорить себя. Он рассказал следователю, что его били шокером так, чтобы электрический разряд проходил через глаз, и он временно терял зрение. По словам Гулиева, он назвал имена тех людей, которых знал в Абдулино, потому что сотрудники полиции пообещали ему, что в этом случае переведут его в статус свидетеля и отпустят.
Переводивший рассказ Гулиева Алик Ибрагимов вспоминает, что следователь с вниманием отнесся к его словам и стал задавать уточняющие вопросы, например, как тот узнал подробности смерти бизнесмена и его сына, если его не было на месте убийства.
«Он ответил, что его ночью возили на место преступления до тех показаний, которые он давал первый раз, — говорит Ибрагимов. — То есть он уже был опрошен без переводчика, без адвоката, без протокола. И его вывозили на место, показывали место, где стояла машина, куда подъехал потерпевший. Где он остановился, как все было. И он говорит, что он служил в разведке азербайджанской армии. Он поэтому запомнил каждую мелочь. Он говорит, камень я показал, что я споткнулся, я действительно споткнулся там, когда ночью его возили туда. После этого он сказал: я был в таком состоянии, я даже готов был признаться в убийстве собственного отца».
Сам Мушфиг Гулиев — высокий мужчина спортивного телосложения — рассказал посетившему его в спецприемнике после освобождения из СИЗО корреспонденту «Медиазоны»: чтобы следователи поверили в версию о его виновности, полицейские заранее показали ему фотографии убитых, где были видны ножевые ранения, так что он смог показать, куда наносились удары. Ему показывали видеосъемку автомобилей, чтобы он мог их описать, и вывозили на место преступления, объясняя, что говорить и на что указывать.
Гулиев очень плохо говорит по-русски, не всегда понимает вопросы и часто затрудняется сформулировать то, что пытается донести до собеседника. По его словам, полицейские пообещали, что если он даст нужные показания, то его отпустят и он сможет поехать на свадьбу в Азербайджан — сын Гулиева должен был жениться в начале лета. Мужчина поверил сотрудникам полиции.
Братья выходят из СИЗО
В тот же день, 17 марта, возглавляющий расследование следователь ГСУ СК России Сергей Прометов подписал постановление об освобождении из-под стражи Мушфига Шыхалиева и Рамина Шахмарова. В документе отмечается, что «в ходе предварительного следствия достаточные доказательства для привлечения Шыхалиева М. А. о., Шахмарова Р. Р. о. не получены», а значит, их следует выпустить их из СИЗО. Обвинения в убийстве братьям так и не предъявили — суд арестовал их в статусе подозреваемых (статья 100 УПК предполагает, что заключенный под стражу подозреваемый должен быть освобожден, если ему не предъявили обвинение в течение десяти дней).
Братья рассказывают, что следователь Прометов внимательно проверил их алиби и убедился, что в день убийства обоих не было в Оренбурге: Шыхалиев занимался забоем скота в Башкирии, а Шахмаров находился на пути в Самару.
Сразу после освобождения адвокат Мухарбек Бесаев, который представлял интересы Мушфига Шыхалиева, отвез братьев в Городскую больницу №1, чтобы зафиксировать последствия пыток. Однако врачи смогли обнаружить на ноге Шыхалиева только слабые следы, похожие на метки от электрошокера. Адвокат объясняет это тем, что со времени издевательств прошло уже десять дней.
И братья, и находившийся на тот момент в СИЗО Мушфиг Гулиев написали в Следственный комитет заявления о пытках. Следователь сразу же направил Шахмарова и Шихалиева на осмотр в Бюро судебно-медицинских экспертиз. А еще через несколько недель Мушфигу Шыхалиеву пришлось лечь в больницу на операцию паховой грыжи. Адвокат Бесаев не исключает, что к этому привели пытки.
Объявившая о раскрытии убийства и задержании подозреваемых пресс-служба Следственного комитета сообщать об освобождении непричастных к преступлению братьев не стала.
Сейчас интересы Рамина Шахмарова и Мушфига Шыхалиева представляют юристы «Комитета против пыток». 5 июня правозащитники направили в Следственный комитет сообщение о преступлении. На следующий день Рамина и Мушфига опросили в абдулинском подразделении СК, с тех пор следователи с ними не связывались.
Постановлений о прекращении уголовного преследования братья не получали, а значит, формально они до сих пор могут находиться в статусе подозреваемых, говорит Тимур Рахматуллин из «Комитета против пыток». «Но мы будем добиваться, чтобы было прекращено уголовное преследование в отношении них. Мы понимаем, почему следственный орган не хочет этого делать, потому что тогда у них возникает право на реабилитацию, и они имеют право получить денежную компенсацию от государства за все дни с момента задержания до момента освобождения из СИЗО», — говорит правозащитник.
29 июня Следственный комитет возбудил уголовное дело о превышении должностных полномочий (часть 3 статьи 286 УК) в отношении неустановленных сотрудников полиции, которые пытали Шыхалиева и Шахмарова. Но уже 2 июля постановление о возбуждении дела было отменено по указанию одного из заместителей прокурора Оренбургской области. В прокуратуре не ответили на просьбу «Медиазоны» уточнить, кто и по каким основаниям принял такое решение.
Сейчас доследственная проверка пыток снова возобновлена, ее ведет третье следственное управление ГСУ СК России.
Из СИЗО в депортационный центр
Мушфига Гулиева выпустили из СИЗО лишь через два месяца, когда истек назначенный судом срок ареста — просить о продлении следователь не стал, но взял с Гулиева подписку о невыезде. Он должен был выйти на свободу 7 мая, однако в тот же день прямо в СИЗО приехали сотрудники полиции, которые составили на него административный протокол по части 1.1 статьи 18.8 КоАП (нарушение режима пребывания в Российской Федерации) — пока Гулиев был под арестом, подошел к концу срок действия его миграционной карты.
Из СИЗО сотрудники полиции отвезли азербайджанца в Ленинский районный суд Оренбурга, потребовав выдворить его с территории России. Судья полицейским отказал. По словам переводчика Алика Ибрагимова, срок действия миграционной карты Гулиева истекал лишь на следующий день, 8 мая. Переводчик вместе с Гулиевым посетил СК, тот забрал свои вещи и в соответствии с данной им подпиской о невыезде вернулся в Абдулино.
Через день к нему приехали полицейские, которые доставили Гулиева теперь уже в Абудлинский городской суд. 11 марта судья Дмитрий Выборнов оштрафовал его на 2 000 рублей и постановил, что он должен быть выдворен из России.
Судью не смутило, что в этот момент Гулиев находился под подпиской о невыезде, а пока сидел в СИЗО, не имел возможности продлить свою миграционную карту. При этом в решении суда указывается, что Гулиев «был задержан по подозрению в совершении преступления».
Когда переводчик Алик Ибрагимов узнал об удивительном решении суда, он сам связался с судьей Выборновым: «Он говорит: "Мне предоставили документы сотрудники миграционной службы, я принял решение". Я говорю: "А вы хоть спросили?". Любой судья первым делом спрашивает человека: "Почему вы нарушили данный закон, что вас побудило?". Я говорю: "Он же по-любому показал бы вам справку об освобождении и, наверно, объяснил бы вам, что он находится под подпиской о невыезде. Ему два дня назад не разрешили покинуть территорию России". Судья говорит: "Нет, не спрашивал, я посмотрел документы и принял решение"».
В УМВД по Оренбургской области на запрос «Медиазоны» ответили, что когда сотрудники добивались выдворения просрочившего сроки пребывания мигранта, они не знали об ограничениях, наложенных на него Следственным комитетом.
В итоге после решения суда Мушфига Гулиева отправили в Центр временного содержания иностранных граждан в селе Алабайтал, что почти в 400 километрах от Абдулино — так он невольно нарушил подписку о невыезде. После расформирования ФМС подобные спецприемники перешли в ведение МВД.
Источники «Медиазоны» говорят, что для следователей попытка полицейских выдворить Гулиева из страны стала неожиданностью, они впервые узнали об этом из прессы. Тогда следователи связались с пограничной службой и судебными приставами, объяснив, что Гулиев находится под подпиской о невыезде и потому не может выехать из России.
«Здесь деревенские, на их шею повесим»
Все эти месяцы Мушфиг Гулиев находится в спецприемнике. Когда он сможет покинуть учреждение, неясно — с одной стороны, в силу вступило решение суда о его депортации, с другой, он находится под подпиской о невыезде по делу о двойном убийстве. Обвинения с Гулиева так и не были сняты.
Азербайджанская диаспора Оренбургской области просила посольство Азербайджана посодействовать решению этой коллизии, однако ответа так и не дождалась.
Почему полицейские вообще решили задержать Гулиева, не могут объяснить ни адвокат, ни переводчик, ни задержанные из-за его показаний братья. Адвокат Мушфига Шыхалиева Мухарбек Бесаев говорит, что следы ДНК с обнаруженного на месте преступления окурка совпали с генотипом Гулиева, который оказался в базе МВД. По словам переводчика Алика Ибрагимова, в феврале, когда в одной из деревень украли быка, Гулиева вместе с другими живущими в Абдулино мигрантами заподозрили в этой краже и взяли у него образцы генетического материала. Однако, говорит Ибрагимов, он не видел никаких экспертиз или постановлений, связанных с окурком или ДНК, хотя обычно подобные материалы следователи отдают на перевод, чтобы обвиняемый мог с ними ознакомиться.
«Они думали, здесь деревенские, закроем дело, и на их шею повесим», — говорит Рамин Шахмаров. Он уверен, что его земляк под пытками быстро согласился оговорить себя и других: «Ему же, знаешь, как делали – положили на пол, доски, два человека сели на него и начали его бить, и током ему. Ну а куда деваться? И я бы тоже сказал. Он колхозник, как сказать. Я тоже колхозник, но я соображаю, что если это скажу, значит, я тоже причастен. А он типа думает, что я им скажу, значит, меня отпустят, я никого не убил».
В Абдулино на освобожденных из СИЗО братьев по-прежнему смотрят настороженно, а их семьи со страхом с вспоминают обыски и допросы. «Знаешь, как допрашивали? Как скотину. Обыски делали весь дом. Отец спрашивает: "Что случилось такое, объясните нам". Говорят: "Больше своего сына вы не увидите". Прикинь, какой удар. Полиция это говорит, какой родитель будет терпеть это. Вот до сих пор у меня отец, сердце у него болит до сих пор. Он говорит: "Я, наверно, умру"», — возмущается Шахмаров. Детей, по его словам, допрашивали прямо в школе.
Изъятые вещи братьям до сих пор не вернули, так что весной при температуре +10° С Рамину Шахмарову приходилось ходить в легкой летней ветровке: «У меня одежды не осталось, я не могу ничего одевать, понимаете. Сейчас у меня две куртки там, двое брюк там, нижнее белье все там, свитер там, рубашка там – там все. Каждый раз звоню, говорю: "Нету у меня, я не богатый, ну, рабочий. Нету у меня куртки одевать. Вот видите, дождь бьет, в чем я хожу". Сколько раз звонил».
С момента убийства предпринимателя и его сына-первоклассника прошло почти восемь месяцев. Трое азербайджанцев, о задержании которых отрапортовал Следственный комитет, оказались к нему непричастны. Новых подозреваемых, похоже, в деле так и не появилось.
Следственный комитет России, куда переправляли все запросы «Медиазоны» из СК по Оренбургской области, ни на один из них так и не ответил. Не ответили на вопросы о расследовании убийства и в областном управлении МВД — при этом пресс-служба ведомства уточнила, что в результате проверки сообщений о пытках «сведения о противоправных действиях сотрудников полиции УМВД России по Оренбургской области признаны не соответствующими действительности».
Региональные главки обоих ведомств на сегодняшний день остались без постоянного руководства: начальник УМВД России по Оренбургской области Михаил Давыдов недавно был переведен на работу в Пермский край, и на его место пока никого и не назначили. У главы управления Следственного комитета по Оренбургской области Сергея Колотова истек срок действия контракта, новый контракт до сих пор не подписан.
Дело о двойном убийстве в Оренбурге. Краткая хронология
17 января 2018 года — убийство предпринимателя и его сына.
31 января — СМИ со ссылкой на источники сообщают о найденных на месте преступления генетических следах.
Конец февраля — как утверждает переводчик, полицейские из Абдулино, расследуя кражу быка, фотографируют Мушфига Гулиева и берут у него образцы слюны.
3 марта — Рамина Шахмарова, по его словам, вызывают в отдел полиции в Абдулино, фотографируют и берут образцы слюны.
5 или 6 марта – неофициальное задержание Мушфига Гулиева; по словам Гулиева, полицейские пытают его и, получив согласие взять на себя вину, вывозят на место преступления, где он заучивает показания.
7 марта — официальный допрос Гулиева следователем в присутствии адвоката и переводчика; опознание свидетелями.
Вечер 7 марта — в Абдулино задерживают Рамина Шахмарова и Мушфига Шыхалиева, которых Гулиев назвал соучастниками убийства; их привозят в здание МВД на улице Дубицкого, где, по их словам, жестоко пытают.
Ночь с 7 на 8 марта — Гулиева с переводчиком вывозят на место преступления для проверки показаний.
8 марта — к Шахмарову и Шыхалиеву приводят Гулиева; процессуально их встреча и разговор никак не оформлены, адвокат и переводчик отсутствуют.
9 марта — в прессе появляется сообщение о задержании подозреваемых и признании вины; СК подтверждает информацию; проходит очная ставка между задержанными.
10 марта — Центральный районный суд Оренбурга арестовывает троих задержанных на два месяца; они находятся в статусе подозреваемых.
17 марта — перед новым выездом на место преступления Гулиев отказывается от признаний и рассказывает следователю о пытках; к вечеру следователь подписывает постановление об освобождении Шахмарова и Шыхалиева, они выходят из СИЗО.
7 мая — заканчивается срок ареста Гулиева, следователь не просит суд о продлении, но берет с подозреваемого подписку о невыезде; перед освобождением в СИЗО приезжают сотрудники полиции, они составляют протокол о незаконном пребывании Гулиева в России, но Ленинский районный суд Оренбурга отказывается его депортировать.
8 мая — Гулиев и переводчик забирают из СК его вещи, Гулиев уезжает домой в Абдулино, где должен находиться в соответствии с подпиской о невыезде.
10 мая — полицейские снова составляют на Гулиева протокол о нарушении правил пребывания иностранца в России.
11 мая — Абдулинский районный суд принимает решение о депортации Гулиева; его помещают в спецприемник в селе Алабайтал, где он находится и по сей день.
Обновлено в 21:19 19 октября 2018 года. Добавлено сообщение пресс-службы УМВД по Оренбургской области о результатах проверки действий сотрудников полиции.
Редактор: Егор Сковорода