«Любой может мне написать». Как новый правозащитный проект «Апология протеста» будет помогать задержанным на митингах

Сейчас наиболее важный момент. Политический протест прошел в годы выборов президента и в Госдуму, были акции, связанные, в первую очередь, с политиком Алексеем Навальным, были запреты пикетов и прочее. Но надо смотреть, что сейчас по регионам происходит: протестные акции ведь необязательно связаны с политикой. Часто это именно социальный протест — против свалок, против деятельности чиновников, правоохранителей, когда люди выходят с пикетами и пытаются провести собрания, чтобы акцентировать внимание властей и привлечь СМИ. Количество таких небольших протестных групп в регионах растет в арифметической прогрессии. Потому что общая ситуация в стране заставляет многих протестовать.

Нельзя утверждать, что в России полностью отсутствует свобода мирных собраний. Например, вы захотели провести митинг за правящую партию и правительство. Думаю, не будет проблем с его организацией, если не будет оперативной информации о том, что вы собираетесь провокацию устраивать. Власти всегда смотрят, кто организует акцию и по какой тематике. Если их устраивает организатор — и по тематике, и по своему, скажем так, общественно-политическому поведению — мероприятие согласуют, его проведут в центре, если надо, перекроют центральную улицу.

Но если вы находитесь в группе оппозиционно настроенных граждан, говоря языком силовиков, и собираетесь провести протестное мероприятие, то вас в лучшем случае отправят на окраину города, но, скорее всего, вообще запретят. И не дай вам бог разместить пост в соцсети или выйти на заранее указанное в уведомлении место — будут привлекать к ответственности. То есть само по себе право на мирные собрания реализуется, но, как только человек уходит в протестную тематику, то начинается полное блокирование — как со стороны органов власти, которые обязаны согласовывать мероприятия, так и со стороны правоохранителей. Вас превентивно задержат, и, быть может, отправят на административный арест.

Отсюда и название «Апология протеста». Одно из первоначальных значений слова «апология» — защитительная речь. Наша юридическая служба — не о самом протесте, а о праве на него и о его защите.

Служба начинает работать не с нуля. В 2016-2017 годах мы с коллегами защищали более сотни мирных демонстрантов из 11 городов, по результатам митингов 26 марта 2017 года в ЕСПЧ подано 103 жалобы. Сейчас мы ведем около сотни дел в российских судах, многие — за акции, прошедшие 5 мая. При этом достаточно много дел приходит по новым акциям; вот была в Кисловодске на прошлой неделе, мы сейчас собираем информацию о ней. Проблема в том, что тех, кому дали административный арест, раскидали по всему Ставропольскому краю — а он большой, и требуется немного больше времени.

Мы намереваемся работать во всех регионах. Технологии коммуникации сейчас позволяют в том числе и удаленно оказывать юридическую помощь. К базовым регионам мы относим Татарстан, Чувашию, Челябинскую область, Ставропольский и Красноярский края. Есть адвокаты в Москве и Санкт-Петербурге, но столицы — все-таки наиболее развитые с точки зрения правозащитной помощи регионы, где работает много замечательных организаций, с которыми мы надеемся сохранить дружественные отношения.

Мы сотрудничаем как минимум с 20 юристами и адвокатами, которые оказывают помощь задержанным. Если в регионе есть юрист, то он может представлять человека в суде, причем практика показала: суды, как правило, готовы подстраиваться под защитника. То есть, если имеется возможность разослать всем задержанным заготовку ходатайства об отложении [рассмотрения] для поиска юриста, то судья восемь раз подумает, что, может, лучше дождаться юриста, чем провести заседание без него — чтобы потом довод о том, что человеку не предоставили право на защиту, не был основанием для отмены решения. Судьи прекрасно понимают, что, даже если результат предрешен, ритуалы должны быть выполнены.

Если же юриста нет, то любой задержанный может мне написать в телеграме и получить помощь удаленно. Я занимаюсь защитой участников протестных акций с 2009 года, и опыт работы позволяет многие вещи, скажем, универсалить: дело, хоть и из ста страниц, легко и быстро анализируется по определенным маркерам, и можно быстро выстроить позицию защиты с точки зрения возможных затыков, если есть стойкое ощущение, что суд примет обвинительное решение. Можно, например, заранее подготовиться к решению об аресте и подать короткую рукописную жалобу на постановление об аресте, ведь незамедлительное исполнение наказания — тоже нарушение прав человека.

По уровню коммуникаций мы хотим сделать это максимально удобно для возможных задержанных, и людей можно будет направлять другим юристам «Апологии протеста», которые им помогут удаленно. Еще мы будем вести канал в телеграме, и публиковать там не только новости, но и разные лайфхаки, инструкции, шаблоны документов, которые можно будет быстро скачать или просто переписать с телефона в случае задержания.

Мы делаем упор на победу в российских судах. В большинстве случаев это не удается, хотя в Челябинске у адвоката Андрея Лепехина, с которым мы сотрудничаем, уже четыре дела по акции 5 мая в областном суде прекращены по реабилитирующим обстоятельствам. После постановления Пленума Верховного суда, который отменил связку статей 19.3 (неповиновение законному распоряжению сотрудника правоохранительных органов) и 20.2 (нарушение на массовых мероприятиях) у адвоката Алексея Аванесяна в Краснодарском крае большое количество отмен решений. Там районные суды назначали аресты по статье 19.3, а краевой суд после подачи жалобы откладывал рассмотрение, и был вынужден административные дела прекращать.

Теперь по таким делам с нашей стороны будут атакующие действия: человек отбыл административный арест, и отбыл он его незаконно, что было установлено судом. Государство обязано заплатить по стандартам Европейского суда по правам человека денежную компенсацию за то, что его незаконно лишили свободы. По стандартам ЕСПЧ, очень условно, за 10 суток незаконного ареста человеку полагается около 1 тысячи евро. Но, к несчастью, в России суды еще не научились назначать компенсации за нравственные страдания: не думаю, что за незаконный арест могут назначить больше 10 тысяч рублей, скорее — около трех. Один из задержанных 26 марта в Краснодаре получил столько за 10 суток в переполненной камере без прогулок — не было прогулочного дворика.

Но вообще, по поводу митингов очень сложно говорить о стандартах. Если взять решение по делу «Лашманкин и другие против России», то из него можно узнать, на какие суммы может ориентироваться человек, когда ЕСПЧ признает нарушение его прав в связи с отказом согласовать мирную демонстрацию и привлечением к ответственности за участие в ней: 7,5 тысячи евро, если дело не отягчено незаконным задержанием и отсутствием справедливого судебного разбирательства и арестом, и 10 тысяч — если отягчено.

По статистике ЕСПЧ за 2017 год по количеству поступивших из России обращений, жалобы участников и организаторов мирных акций находятся на втором месте — после претензий к бесчеловечным условиям содержания и перевозки. И с начала 2018 года Европейский суд решил коммуницировать типовые жалобы участников мирных акций в упрощенном порядке, на стадии регистрации — это экономит время. То есть суд почти не задает российским властям вопросов, только уточняет, соответствуют ли действительности факты, изложенные в обращении: проводилась ли акция, задерживали ли человека, и действительно ли он занимал какую-то позицию в национальном суде.

Причем российские власти отвечают на такие вопросы достаточно интересно: они не соглашаются с рассмотрением жалобы в упрощенном порядке и настаивают, что еще не сложилась устоявшаяся практика, так что надо разбираться. Причастность к нарушению прав человека власти отрицают: говорят, что гражданина совершенно задержали, потому что он не выполнил законные, по мнению властей, требования полицейских прекратить участие в акции, и очень хорошо, что его привлекли к ответственности.

А по процедурным вопросам власти отвечают, что не было необходимости вызывать прокурора и свидетелей, потому что наш КоАП не предусматривает такой возможности. И вполне может быть, что в будущем, если сохранится влияние ЕСПЧ на законотворчество в России, именно протестные дела станут основной причиной возвращения в повестку вопроса о реформировании этого кодекса.

С упрощенным порядком коммуницирования жалобы, то есть принятия к рассмотрению, от задержания до получения выплаты проходит примерно полтора-два года. Рассмотрение на национальном уровене длится достаточно долго, сбор документов для ЕСПЧ занимает какой-то период, плюс нужно время на оформление полномочий представителя, составление жалобы, отправку и коммуникацию. Да и исполнение решений ЕСПЧ российскими властями — скользкая тема. Они выработали такую тактику: отсчитывают три месяца с момента получения реквизитов потерпевшего, а не вступления в силу. К тому же, у Минюста, как правило, в августе заканчиваются деньги на исполнение решений ЕСПЧ — думаю, так будет и в этом году.