«Чтобы ты ходила страшная, никому не нужная с такой головой». Почему семейные ссоры без закона о домашнем насилии заканчиваются (и будут заканчиваться) трагедиями

Поздно вечером 30 декабря 2017 года 29-летний Алексей Гостев пришел к своей бывшей жене Ларисе Нефедовой. Он выбил дверь ногой, ударил Нефедову в живот и стал раздеваться — снял куртку и ботинки. Девушка в это время пошла укладывать годовалого сына.

«Когда я качала ребенка, Гостев подошел ко мне сзади и приставил свой нож <...> к моей голове и сказал: "Чтобы ты ходила страшная, никому не нужная с такой головой" и начал резать волосы, и задел кожу головы на теменной части черепа. Затем Гостев начал меня бить головой об стену», — рассказывала следователю Нефедова.

После этого мужчина принялся бить бывшую супругу по лицу. Нефедовой удалось вырваться и позвонить бабушке, но Гостев отобрал телефон. «[Он] ударил меня кулаком в солнечное сплетение, мне стало тяжело дышать, и я упала на пол. Гостев был голый, сказал мне: "Соси, иначе я не уйду" — в этот момент постучала бабушка. Гостев сказал мне молчать, указывая на нож», — вспоминала Нефедова. Она закричала, бывший муж оделся и убежал.

Нефедова вышла замуж 19-летней девушкой в декабре 2016-го. В том же году у нее родился ребенок. Через полгода Лариса ушла от мужа. Ее мать рассказывала следователю, что после свадьбы стала замечать на лице у дочери синяки. По словам Нефедовой, муж ее избивал и запрещал выходить из дома. Девушка переехала с ребенком на съемную квартиру. Гостев регулярно приходил туда, в один из визитов он вынес часть одежды бывшей жены и забрал ее телефон.

После госпитализации у Нефедовой диагностировали ушибы мягких тканей лица, сотрясение головного мозга, закрытую черепно-мозговую травму и скальпированную рану головы.

Случившееся предал огласке депутат Липецкого областного совета Андрей Трофименков, к которому обратилась Лариса. В начале января против Гостева возбудили дело о краже телефона (часть 1 статьи 161 УК), причинении легкого вреда здоровью бывшей жены (пункт «в» части 2 статьи 115) и незаконном проникновении в ее жилище (часть 1 статьи 139).

9 января его объявили в розыск и в тот же день задержали в Москве, после чего доставили в Лебедянь. Гостев тогда не признал вину, но к судебному процессу поменял позицию и добился рассмотрения дела в особом порядке. Потерпевшая не стала возражать — в деле оказалась ее личная переписка с бывшим мужем, которую в противном случае могли огласить в суде.

СК исключил из дела эпизод с кражей телефона. 24 мая мировой судья приговорила Гостева к году исправительных работ. С учетом срока домашнего ареста реальный срок работ — чуть больше четырех месяцев.

«В суде Гостев старался обвинить [Нефедову] во всех смертных грехах, хотя дело рассматривается в особом порядке и он признавал вину», — вспоминает адвокат потерпевшей Елена Шаповалова, сотрудничающая с правозащитной организацией «Правовая инициатива».

Юрист отмечает, что за несколько дней до заседания Гостев пришел к дому бывшей супруги и снова устроил скандал. «Там были родители, соседи, все они находились на улице перед домом. Он пришел, якобы чтобы погулять с ребенком, находился в состоянии алкогольного опьянения. Ему тактично объяснили — приходи трезвый, дадим пообщаться с сыном. Но у него опять проявилась агрессия: он кричал, угрожал, что "я после суда вам всем голову оторву"», — рассказывает Шаповалова.

В этом случае полицейские среагировали на вызов оперативно. «Будем надеяться, что они так и дальше будут реагировать. Потому что, если не будет такой оперативности, я не знаю, как женщина может себя защитить в такой ситуации», — говорит адвокат.

Алексей Гостев. Фото: lipetskmedia.ru

«Плюнула в душу»

Вечером 9 декабря 2017 года 30-летняя Анастасия Овсянникова ехала домой со своим возлюбленным, 34-летним Максимом Грибановым. Около 23:00 они остановились на заправке.

По свидетельствам водителей, которые стали очевидцами инцидента, снаружи было слышно, как в машине Nissan Qashqai ссорятся мужчина и женщина. Некоторые видели, как автомобиль покачивается. Кассир автозаправки видела, что Грибанов схватил свою спутницу за голову и трижды ударил о приборную панель.

«После чего опрокинул ее назад на сидение и <…> не менее двух раз ударил ее левой рукой в область туловища спереди», — рассказывала кассир следователю. Грибанов дважды выходил из машины, открывал дверь со стороны пассажирского сидения и вновь наносил удары подруге.

Кассир, находившаяся на пятом месяце беременности, позвала на помощь охранника заправки Ивана Петрина. Он отказался вмешиваться. «Я как охранник не обязан вмешиваться в подобные конфликты, поэтому сказал, что это, видимо, их семейные дела и вмешиваться в них не буду, поскольку у меня ранее уже был случай, когда я заступился за девушку в подобном же конфликте, а та впоследствии написала на меня самого заявление, что я избил ее парня», — говорил Петрин на допросе.

Тогда кассир сказала одному из водителей, что в автомобиле избивают женщину. «Но я не придал этому значения, поскольку торопился», — приводятся его слова в протоколе допроса свидетеля.

Спустя 20 минут Nissan уехал с заправки, но на ближайшей остановке Грибанов выволок Овсянникову из машины и несколько раз ударил, рассказывает адвокат Шаповалова, которая представляет потерпевшую сторону и в этом деле.

Мужчина довез Овсянникову до дома, а во дворе продолжил избиение. «Они стояли у подъезда прямо рядом с окном моей комнаты, из которого я увидела, как Грибанов один раз ударил Овсянникову рукой по голове. Она от этого удара упала спиной назад на деревянный забор, по которому сразу сползла вниз, — рассказывала на следствии соседка девушки, 77-летняя Раиса Андреева. — Грибанов один раз ударил уже сидящую на земле Овсянникову ногой».

Затем он завел девушку в подъезд. Из квартиры Овсянниковой позже раздавались крики и звуки ударов, которые слышали Андреева и сосед сверху. Последний даже спустился и стал стучать в дверь Анастасии. Ему никто не открыл, но шум прекратился.

О происходившем в квартире известно только со слов Грибанова. Детали его последних показаний совпадают с выводами судмедэксперта. «Овсянникова, лежа поперек дивана на спине, оборонялась от меня <...> Я испытывал в тот момент к ней сильную злость, поэтому один раз с силой ударил ее левой ногой, обутой в кроссовок, в область ее правого бока. После полученного удара ногой Овсянникова согнулась и сползла на пол», — говорил Грибанов на допросе. Затем он дважды ударил девушку кулаком по голове. Как предположил судмедэксперт, именно тогда Грибанов сломал ребра Овсянниковой и нанес ей закрытую черепно-мозговую травму.

Около двух часов ночи Грибанов увез подругу в свою квартиру.

На следующий день соседка позвонила тетке пострадавшей — та вместе с отцом девушки поехала домой к Грибанову. Они увидели Анастасию, покрытую синяками и ссадинами, с гематомой на правом глазу и решили отвезти ее в больницу.

«Когда мы уезжали в больницу, то к дому подъехал Грибанов Максим, у которого я спросила, за что он избил Настю. Грибанов ответил мне, что она ему плюнула в душу», — рассказывала тетя пострадавшей.

По мнению родственников, наутро после избиения Грибанов вернулся домой к девушке, чтобы замыть следы крови. «Когда я зашел в квартиру, то увидел, что на кухне, в ванной и в зале залито все водой, — рассказывал следователю муж свекрови Овсянниковой Николай Кожин. — Диван был залит водой с кровью, на полу лежала куртка с отпечатками следов обуви, в квартире был полнейший бардак, было много крови».

Сам Грибанов на допросе говорил, что в то утро был в магазине. Однако, когда квартиру осматривал участковый, там уже не было никаких следов крови.

«Она провоцировала»

В больницу Овсянникову привезли около полудня. Медики сообщили о поступлении избитой женщины в полицию, после чего в палату к ней пришел участковый. «Сначала она не хотела говорить, кто ее избил, но затем все-таки рассказала о том, что произошло», — отмечал на допросе полицейский.

На следующий день Овсянникова впала в кому, а 14 декабря около 3:00 умерла. Причиной смерти медики назвали черепно-мозговую травму. Кроме того, у девушки были сломаны три ребра и проколото легкое.

Грибанова арестовали только в день смерти Анастасии. На первых допросах он о многом умалчивал. Наиболее полные показания подозреваемый дал 21 декабря. Свою агрессию мужчина тогда объяснил ревностью из-за сообщений, которые приходили на телефон Овсянниковой в тот вечер. Однако, согласно детализации, 9 декабря ей вообще не поступали смс; ни в мессенджерах, ни в соцсетях погибшей следователи также не нашли сообщений за этот день.

История Овсянниковой стала широко обсуждаться, после того как в прессу попала фотография девушки на следующее утро после избиения. Снимок сделан в квартире Грибанова, но сам он отрицает, что фотографировал Анастасию. Фотографию нашли родственники пострадавшей на ее же телефоне — Грибанов послал ее бывшей подруге через WhatsApp.

«Свидетели, подружки погибшей утверждают, что там еще была надпись — дословно не помню, но смысл такой: "Чтобы не забывала, чтобы помнила"», — говорит адвокат Шаповалова.

Анастасия Овсянникова и Максим Грибанов. Фото: anews.com

«Так избита, что стыдно показываться на работе»

Анастасия Овсянникова начала встречаться с Грибановым в марте 2016 года. За год до этого от него ушла жена с грудным ребенком. Согласно характеристике участкового, она не раз жаловалась на агрессивное поведение мужа, при этом ее обращения нигде не зарегистрированы.

Постепенно Овсянникова свела к минимуму общение с родственниками и друзьями. Ее подруга Юлия Полякова отмечает, что Грибанов контролировал общение девушки в соцсетях и заставил ее удалить свои аккаунты.

Коллеги Анастасии, работавшие с ней в администрации города, на следствии рассказывали, что в начале 2017-го она резко изменилась, стала угрюмой и неразговорчивой, начала жаловаться на головные боли и наносить много тонального крема на лицо. Однажды они заметили у нее ссадины на носу. После 8 марта 2017-го Овсянникова не вышла на работу. Одна из коллег вспомнила, что по городу уже ходили слухи: Грибанов бьет подругу. «Все мы, конечно, поняли, что она просто была, видимо, так избита, что стыдно было показываться на работе», — говорила свидетель.

Сама Овсянникова никогда не жаловалась на возлюбленного ни родственникам, ни друзьям. По мнению ее близких, она была запугана. Когда до родственников доходили слухи о побоях, девушка заверяла их, что все в порядке и ее никто не бил. «От соседей я иногда слышал, что Максим избивал Анастасию. Однако Настя нам ничего не рассказывала, говорила, что у нее все хорошо, — говорил муж свекрови Овсянниковой. — Я иногда видел на теле у Насти синяки в области шеи и рук. Я думаю, Настя покрывала Максима, потому что боялась, что если мы узнаем об этом, то пойдем разбираться с ним».

«Все пройдет, это недоразумение»

«Только один свидетель сказал, что она рассказывала [об избиении]. Это ее подруга, которая вышла замуж за брата Анастасии. Она дала такие показания, что, когда 7 марта он ее избил, она говорила: "Беги от него, не нужен он тебе". Но Настя говорила: "Я его люблю, все пройдет, это недоразумение". Они были в компании, поссорились. Он отвез ее домой, а сам поехал пьяный на машине — естественно, где-то стукнул свою машину. Он позвонил ей и сказал: "Я из-за тебя разбил машину, я сейчас приеду и буду играть твоей головой в футбол". Вот об этом Настя рассказывала», — вспоминает адвокат.

«Потом в переписке с одной из жен его друзей выяснилось, что она за месяц до всего случившегося призналась ей, что он ее бьет. Но, конечно, она свидетельствовать об этом на суде не стала — муж-то защищает», — добавляет подруга погибшей Юлия Полякова. В суде друзья Грибанова в один голос говорили, что он «надежный товарищ» и при них никогда не бил Овсянникову.

«Но по городу ходит история о том, что они отдыхали с его компанией постоянно, и потом он выводил и лупил ее, а все его дружки молчали стояли, считали это нормой. Но я не могу это констатировать как факт по той причине, что меня там не было», — замечает Полякова.

Сам Грибанов в суде утверждал, что 9 декабря избил Овсянникову в первый и последний раз. Однако это опровергают показания его матери, которая летом 2017-го видела кровоподтек на щеке Анастасии. «Они мне рассказали, что когда они отдыхали там в общей компании, что кто-то из присутствующих обнял Овсянникову и положил ей руку на грудь, а он (Грибанов — МЗ) из ревности ударил ее по лицу <…> Я тогда говорила Овсянниковой, что сын очень ревнив и таких поводов лучше ему не давать», — рассказывала мать Грибанова.

«Почему вы меня называете жестоким человеком?»

Грибанов полностью признал вину, но и в суде продолжал обвинять погибшую девушку в аморальном поведении. Юлия Полякова не верит в его раскаяние.

«Он, с одной стороны, признает себя виновным, а с другой стороны, если кто-то из свидетелей говорит что-то отрицательное [о нем], он свирепеет, — отмечает адвокат Шаповалова. — Он даже в последний день судебного следствия отцу погибшей дерзкие вопросы начал задавать: "А почему ты меня не остановил, а почему ты ее не так воспитал, почему вы меня называете жестоким человеком?"».

Психиатры признали Грибанова вменяемым, но психолог пришел к выводу, что он склонен к открытой агрессии. «Сам подсудимый говорит: "Вы понимаете? Вы должны меня понять, когда вы все в таком состоянии, вы не можете остановиться"», — вспоминает слова обвиняемого адвокат Шаповалова.

Анастасия Овсянникова. Фото: anews.com

На прошлой неделе прокурор запросил для Грибанова 10 лет колонии. Это две трети от максимального наказания по инкриминируемой ему части 4 статьи 111 УК (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, по неосторожности повлекшее смерть потерпевшего). Прокурор обосновал сравнительную мягкость наказания явкой с повинной и тем, что Грибанов возместил расходы на похороны погибшей, а его родственники передали для дочери Овсянниковой 150 тысяч рублей в качестве компенсации морального вреда, хотя подсудимый обещал выплатить полмиллиона рублей, а гражданский иск потерпевших предъявлен на 3 млн рублей. Уголовный кодекс предполагает, что при явке с повинной и заглаживании вины суд не может назначить больше двух третей от максимального наказания.

Адвокат Шаповалова говорит, что будет считать неправомерным решение суда снизить наказание до двух третей: «Его задержали 12 декабря, а явку с повинной он написал 19-го — неделю спустя. То есть он, видимо, поразмыслил, что надо как-то смягчать свою участь, и родилась явка с повинной. Но по закону при явке с повинной лицо добровольно должно прийти и сообщить о том, что он совершил преступление. Опять же, заглаживание вины это не только возмещение ущерба — он даже "извините" потерпевшим не сказал ни разу — это и оказание медицинской помощи, а он ее после избиения увез в свою квартиру».

После гибели Овсянниковой ее восьмилетняя дочь по ночам стала вскрикивать и плакать. Об истинной причине смерти матери ей не говорят.

«Она призналась родственникам, что Грибанов избивал ее мать у нее на глазах. Когда [бабушка и ее муж] спросили, почему ты не говорила, она говорит: "Мама не разрешала вам говорить, сказала, что если я расскажу, то она не будет меня к вам пускать на выходные"», — рассказывает адвокат.

Ожидается, что приговор Грибанову будет оглашен завтра, 30 мая.

Много виноватых, мало способов защиты

«В этой ситуации много виноватых, потому что все знали и никто не заступился, никто не пресек. С другой стороны, как это можно было остановить, если она говорила: "У нас все хорошо"?» — рассуждает адвокат Шаповалова.

Она рассказывает, что в Лебедяни случаи домашнего насилия — не редкость. «Там очень часто случаются преступления такого характера. Там очень часто мужья бьют жен, еще с 1990-х годов девчонок сажают в машины увозят, там часто такое бывает», — констатирует юрист.

Так, в 2014 году жителя Лебедяни обвинили в убийстве супруги. По версии следствия, женщина умерла от ножевых ранений. Сам обвиняемый признался, что часто избивал жену из ревности, хотя она не давала поводов для подозрений, а в день убийства требовал от нее признаться в измене.

Подруга погибшей Анастасии Овсянниковой Юлия Полякова считает, что подобное тому, что случилось в Лебедяни, может произойти и в мегаполисе. «Просто менталитет такой, он, наверное, у всей страны такой. Очень мало людей действительно готовы прийти на помощь. Это равнодушие», — говорит Полякова.

«Мне кажется, маленький город тут совершенно ни при чем. Это чудовищная ситуация. Потому что ее крики слышали и ничего не сделали, никто не позвонил в полицию. Это происходило в людных местах, потом это происходило в квартире, — отмечает адвокат "Правовой инициативы" Ольга Гнездилова. — Овсянникова же еще звонила другу этого человека и просила о помощи. И он ничего не сделал. То есть у нее было несколько попыток, несколько людей, которые могли бы помочь в каждую из этих минут и не сделали этого».

«Во-первых, люди понимают, что полиция неэффективна в таких делах. И все знают, что очень маленькое наказание за побои и проще не ругаться с соседями. Никто не думает о том, что это вопрос спасения жизни», — добавляет Гнездилова.

Соглашаясь с ней, юрист Консорциума женских неправительственных объединений Мари Давтян говорит о необходимости психологической работы с людьми, которые проявляют агрессию в семье. «Может, это единственное, что сработает. Не тюрьма, не штраф, а чтобы человеку помогли справляться со своим гневом», — предполагает Гнездилова.

«У нас в России есть коллеги, которые работают с этим профессионально, — подчеркивает Давтян. — Другой вопрос, что это добровольная история. А чаще всего эти мужчины не ищут проблемы в себе, им кажется, что все эти женщины плохие, провоцируют. Нужно, чтобы была возможность направлять этих людей на принудительное прохождение этих программ».

Возвращаясь к истории Ларисы Нефедовой, которую продолжает преследовать бывший муж, оба юриста говорят об отсутствии правовых механизмов защиты от бытового насилия.

«Сейчас ему это не запрещено. То есть, грубо говоря, он может постоянно приходить, устраивать скандалы, постоянно преследовать, — признает Давтян. — Это надо запретить. Сегодня преследовать можно, и за это ничего не будет».

«Российское законодательство в этом смысле несовершенно. У нас нет охранных ордеров, которые бы предписывали, например, не приближаться к человеку, которого он избивал до этого, — говорит Гнездилова. — Это было бы очень продуктивно, если бы это ввели. Очень многие женщины говорят: мы не хотим, чтобы их сажали, мы не хотим наказывать, просто чтобы он от меня отстал».

Опрошенные «Медиазоной» юристы считают, что комплекс таких мер мог бы быть введен законом о домашнем насилии. «Почему мы говорим о том, что закон нужен о домашнем насилии — потому что он все механизмы в себя включает, чтобы система работала в целом, — объясняет Давтян. — Разница между дракой на улице и дракой дома существенная. Если вас бьют дома, вам идти некуда, вам деваться некуда. Это более опасная ситуация».