«А сотрудник стал сыпать в глаза таблетки хлорки, стал их крошить». История человека, который сказал «нет» оперативнику

43-летний Мадин Гасанов вел врачебную практику в городе Радужный Ханты-Мансийского автономного округа.

«Он врач-мануальщик. Хороший врач. Он жил в Радужном, никого не трогал, работал. К нему люди издалека ездили. Там есть такой опер Алимханов. Они открыли свой массажный салон и приглашали к себе работать», — рассказывает супруга Гасанова Галина.

Терапевт отказался, после чего полицейский пригрозил ему неприятностями. «Он ему сказал: ну, раз не хочешь сюда идти работать, тогда отдашь мне свою машину — у него была [BMW] X5, не новая, совсем не новая — и каждый месяц плати мне по 50 тысяч рублей. Тот его послал, и вот в этот момент все завертелось», — говорит Галина.

Вскоре Гасанову позвонила его знакомая и попросила забрать наркотики, которые хранились у ее друга — с последним она якобы была в ссоре. Девушка говорила, что если Гасанов откажется, она может совершить [Роскомнадзор]. Мануальщик согласился, а когда пришел домой к знакомой, его задержали полицейские.

«Глупость, конечно, несусветная, но он все это сделал — пошел к ее другу, взял и ей отнес. Его там приняли, напихали полные карманы, полную машину. Мадина там били. У него даже фотография есть, где лицо все в синяках», — вспоминает Галина. По ее словам, позже в суде девушка признала, что участвовала в провокации под давлением полицейских.

Оперативник предложил закрыть дело, если Гасанов «надумает платить», а в противном случае пообещал ему «устроить веселую жизнь». В частности, полицейский угрожал подбросить наркотики бывшей жене врача. После этого Гасанова отпустили из отдела полиции, и он уехал из региона, надеясь тем самым обезопасить себя и своих близких. В начале 2014 года он приехал в Краснодар.

Такую версию со слов самого Гасанова излагает его супруга Галина. Они познакомились в Краснодаре уже после описанных выше событий. За полтора года Гасанов обустроился на новом месте: нашел работу в городской больнице скорой помощи, завязались отношения с Галиной. Муж не знал, что находится в розыске, и выяснилось это случайно, заверяет женщина. Она предлагала вернуться в Радужный, чтобы доказать свою невиновность, но Мадин откладывал эту поездку, вспоминая обстоятельства своего задержания. Позже от жителей Радужного Галина узнала, что похожая история произошла с местной предпринимательницей: полицейские вымогали у нее деньги, но женщина ответила отказом, а вскоре ее муж попал на скамью подсудимых.

В сентябре 2015-го Гасанов был задержан. Через месяц он оказался в СИЗО-1 Саратова.

Хлорка, утюг и кипяток

«Его в Краснодарском крае задержали и везли через Саратов (СИЗО-1 — МЗ). И он там начал как-то свои права отстаивать, когда его только туда доставили по этапу. Там не совсем корректно с ним обращались», — рассказывает член свердловской ОНК третьего созыва Лариса Захарова. 20 октября она посетила Гасанова в СИЗО Екатеринбурга, где он ожидал очередного этапа.

Мужчину завели в камеру, куда зашли двое сотрудников ФСИН и двое осужденных. По приказу надзирателей заключенные начали избивать Гасанова. Он упал, один из «активистов» схватил его за ноги, а другой — за руки. «А сотрудник стал сыпать в глаза таблетки хлорки, стал их крошить. А другой сотрудник стал поливать водой, при этом сказали: "Мы так воспитываем". Сотрудники были — один невысокого роста, другой высокий, худощавого телосложения, оба казахи», — записала наблюдатель в акте проверки со слов заключенного.

Гасанов рассказал, что те же сотрудники СИЗО прижгли ему левую ногу выше колена утюгом, а ниже колена — обварили кипятком. «Я попросила его раздеться — действительно, на левой ноге выше колена был след от термического воздействия, он уже белесый; и на левой ноге, где подъем ступни, были следы от термического, скорее всего, воздействия», — вспоминает Захарова.

На следующий день Гасанова перевели в другой корпус саратовского СИЗО. Там к нему снова пришел худощавый сотрудник и предупредил: «Не дай бог, куда-то напишешь».

Галина узнала о пытках, которым подвергается муж, только через два месяца. Гасанов рассказал ей, что в Саратове от него добивались явки с повинной по нераскрытому делу. «Хотели, чтобы я взял на себя какую-то статью», — приводит Галина слова супруга.

«Он говорит: "Меня пытали, а в глаза закладывали хлорные таблетки. Теперь на глазном яблоке наросты пошли, часто нагноение глаз, и я, говорит, ничего не вижу. Мне только в темных очках надо на свет попадать или закрывать глаза. Потому что мгновенно начинает болеть голова"», — рассказывает женщина. Несмотря на это, Гасанова отправили дальше по этапу — в Нижневартовск, где по его делу были назначены судебные слушания.

Страшное место

«Вообще, в саратовских учреждениях [ФСИН] это практикуется — вот такие изощренные методы оказания давления с целью сломить волю и добиться желаемого результата подавления личности», — говорит Захарова, которая оказывает помощь осужденным и арестантам как эксперт фонда «В защиту прав заключенных».

«СИЗО-1 славится как страшное место. Осужденный, с которым у нас заключено соглашение об оказании правовой помощи, попросил помочь ему обратиться с ходатайством в суд. Я ему сказала, что надо обжаловать в Саратовском областном суде. Он, побоявшись, что его увезут в СИЗО-1 для этого, отказался просто подавать ходатайство», — вспоминает Захарова.

По словам правозащитницы, ее клиент рассказывал ей, что пережил, когда его однажды этапировали из колонии в СИЗО-1. «Он просто был избит, валялся под спальным местом, под шконкой, как они говорят, весь побитый, весь перевязанный скотчем и наручниками. Как я поняла, его приковывали, — пересказывает Захарова воспоминания осужденного. — На протяжении нескольких лет СИЗО-1 боятся. Я лично писала обращения, чтобы показать, что они под чьим-то контролем, чтобы они не вздумали что-то сделать, и в какой-то степени это срабатывало».

Правозащитник «Комитета за гражданские права» Борис Ушаков, сам бывший заключенный, с конца прошлого года следит за ситуацией в саратовских колониях и СИЗО. «Как правило, оттуда (из СИЗО-1 — МЗ) жалобы не выходили. Там были ситуации, когда узнавали, что я вмешиваюсь, заключенному давали все блага, и он отказывался жалобы писать», — говорит Ушаков, добавляя, что проблема насилия над другими арестантами оставалась нерешенной.

12 августа 2015 года в саратовском СИЗО-1 мертвым нашли подследственного Николая Леонтьева. Супруга арестанта считает, что его избили до смерти. На фотографиях тела погибшего видны гематомы на лице и ногах.

Леонтьева этапировали в СИЗО 7 августа, чтобы доставить в суд для принятия решения о принудительном лечении (ранее в психиатрической больнице мужчину признали невменяемым). Но через пять дней родственников уведомили о смерти арестанта от коронарной недостаточности.

«Родственникам отдали изувеченный труп», — говорил правозащитник Борис Ушаков, который добивался возбуждения уголовного дела по факту гибели арестанта.

В мае этого года Саратовский областной суд отклонил жалобу Ушакова на бездействие следователя по заявлению о гибели Леонтьева. В СК настаивают, что причина смерти — инфаркт.

«По официальной версии, ему стало плохо с сердцем после похода в туалет, и он упал, несколько раз ударившись об углы. При этом проблем с сердцем у него никогда не было. <...> Зафиксированы перелом носа и засохшая кровь в носоглотке. Уши сломаны, они просто черные. Переломаны кисти. Заключение подписал врач-эксперт и следователь. В заключении судмедэксперта уже кости носа целы, носовые ходы чисты», — отмечал Ушаков.

По словам Ушакова, с того времени, как он начал следить за происходящим в СИЗО-1, сотрудники стали действовать осторожнее: «Долгое время там была тишина, потому что я пишу безостановочно. Сейчас там они пытаются опять что-то начать».

До правозащитника доходили сведения, что в СИЗО-1 есть камеры, где из заключенных выбивают явки с повинной. По его информации, арестантов там связывают, избивают не оставляющими синяков предметами (например, бутылками с водой) и обливают кипятком.

По мнению Захаровой и Ушакова, местная общественная наблюдательная комиссия работает неэффективно, поскольку связана с силовыми структурами. «Это люди, которые заняли места общественных наблюдателей, там все силовики, все — бывшее МВД, ФСБ, ГИБДД. Соответственно, что ждать от них?» — задается Ушаков риторическим вопросом.

Председатель местной ОНК Владимир Незнамов — полковник запаса ФСБ. Первый зампред ОНК Леонид Шостак — бывший начальник управления ФСИН по Саратовской области, а еще один зампред Василий Лебедев — в прошлом высокопоставленный сотрудник областного ГУВД. Кроме того, среди членов ОНК есть бывшая сотрудница аппарата УФСИН Светлана Фимушкина.

Год без операции

После случившегося с Гасановым в Саратове его этап в Нижневартовск продолжился. По пути арестант побывал еще в девяти следственных изоляторах, и в каждом обращался за медицинской помощью. «Только когда у него уже кровь из глаз пошла, какую-то первичную оказали помощь — капли, что ли, дали. Его сразу же увезли после этого, — рассказывает правозащитница Лариса Захарова. — Как он утверждает, в какие бы учреждения он ни прибывал, когда он начинал требовать, чтобы ему оказали медицинскую помощь, потому что он терял зрение, у него болели глаза, его всегда отправляли дальше».

Заключенного вывезли из СИЗО в гражданскую больницу только в Нижневартовске, где он провел почти полгода во время следствия и судебного процесса. Врач-окулист сообщил Гасанову, что ему нужна операция на глазах, чтобы не потерять зрение полностью. Но операцию до сих пор не сделали.

В марте его осудили на восемь лет колонии строгого режима, признав виновным в покушении на сбыт наркотиков в крупном размере (часть 3 статьи 30, пункт «г» части 4 статьи 228.1 УК). В апелляции приговор Гасанову устоял, теперь он ожидает кассации.

Захарова собирается и впредь оказывать осужденому юридическую помощь. Пока неясно, будет ли он добиваться привлечения к ответственности сотрудников СИЗО-1. Из разговора с Гасановым правозащитница сделала вывод, что пока он об этом не думает — сейчас его беспокоит лишь перспектива потери зрения.

«Там сейчас уже только операция. Потому что эти места, где таблетки поели ткани... Ну, вы представляете, что такое хлорная таблетка в глазах? В нижнее веко закладывали, там начинает нарастать, — описывает супруга Гасанова его состояние. — Месяца полтора назад он говорил, что наросты эти как рисовое зерно, они упираются в нижнее веко и мешают смотреть, моргать, раздражает, болит. Только на свет он вышел — у него начинаются гнойные выделения из глаз. Иногда гной, иногда что-то типа крови». В таком состоянии муж, говорит Галина, находится уже год. Все это время не получает медицинской помощи — кроме обезболивающих, аспирина и глазных капель.

Недавно Гасанова этапировали в ИК-10 в Екатеринбурге. «Мне удалось встретиться [еще в екатеринбургском СИЗО-1]. Он вышел в черных очках. Дневного света он боится, поэтому не стал даже снимать очки — я хотела посмотреть его глаза. Он в очках, видимо, хоть немножко привыкает и хотя бы силуэты как-то видит, как я поняла. Он пользуется помощью других лиц, — рассказывает Захарова. — Он говорит: "Мне главное зрение не потерять". Он же имеет право на то, чтобы ему оказали помощь. Не упустить бы время, вот в чем дело».

«Я не знаю, что это за рок. И без вины посадили, и по дороге изуродовали, и теперь ничего не можем добиться», — сетует Галина.