Три экспертизы подполковника Гизатуллина. Почему полицейского, который застрелил свою жену из дробовика, освободили от наказания

Ночью 23 февраля 2015 года фельдшеры скорой помощи прибыли по вызову в Новый город — один из районов Набережных Челнов. В квартире, из которой поступил звонок, все свидетельствовало о состоявшемся застолье: в гостиной на столе стояли тарелки с закуской, под ним — пустая винная бутылка. На полу и бежевом диване медики заметили бурые пятна. У окна в комнате лежало окровавленное тело брюнетки с огнестрельным ранением. Муж жертвы — 37-летний замглавы Тукаевского ОВД Ренат Гизатуллин — находился тут же, в квартире. На полу валялось охотничье ружье, из которого полицейский выстрелил своей жене Наталье в сердце. К приезду скорой помощи женщина была уже мертва.

Семейные обстоятельства

Невольными свидетелями убийства стали друзья Натальи — супруги Каримовы. В тот вечер они приехали к Гизатуллиным, чтобы вместе отметить День защитника отечества. Около четырех утра застолье было прервано ссорой полицейского с женой. Испуганные гости наблюдали, как замглавы Тукаевского ОВД достал из сейфа охотничье ружье «Сайга» и выстрелил супруге в грудную клетку. Их дети в это время спали в соседней комнате. Гизатуллин был задержан прибывшими на место убийства полицейскими.

Новость о трагедии в семье высокопоставленного сотрудника МВД появилась на страницах местных и федеральных изданий уже наутро. Со ссылкой на источники в правоохранительных органах СМИ Татарстана сообщили, что отношения Рената Гизатуллина с 33-летней женой испортились задолго до убийства. Пара собиралась разводиться: поделить квартиру, продать автомобиль и разъехаться. Наталья, до ухода в декретный отпуск работавшая в налоговой инспекции, настаивала, чтобы их восьмилетняя дочь-первоклассница и двухлетний сын остались жить с ней.

Версия об изменах Натальи как причине последней ссоры между полицейским и его супругой появилась тогда же, в день убийства — в одной из социальных сетей 15-летняя школьница Ралина Гизатова, представившаяся соседкой Гизатуллиных по дому, встала на защиту полицейского.

«Знали бы вы все его! Закрыли бы рот! Он очень хороший человек, знаю его лично, мой сосед. И знаю почему, все это произошло. Мужчина без причины на женщину руку не поднимет!» — писала Гизатова в комментариях к записи о громком убийстве. Юная соседка полицейского утверждала, что убитая изменяла мужу с его родным братом и прозрачно намекнула, что дети Натальи и могли появиться на свет без участия Рената Гизатуллина.

«Она [Наталья] сама провоцировала, он все ей оставил: квартиру, машину, все сделал правильно как настоящий мужчина, она его решила добить и добила. Про покойников нельзя плохо, все понимаю, но правду должны знать», — настаивала девушка. Через несколько часов комментарии Гизатовой были удалены, однако версия об изменах Натальи уже была растиражирована. Родственники погибшей женщины возможные причины супружеской размолвки не комментировали.

24 февраля Гизатуллин был арестован, ему предъявили обвинение в убийстве. Давать показания полицейский изначально отказался, ссылаясь на 51 статью Конституции, однако неофициально сотрудники полиции рассказали, что следствие рассматривает ревность в качестве одного из наиболее вероятных мотивов убийцы. Полицейский был уволен из правоохранительных органов, а его начальник, подполковник Роберт Хуснутдинов — приказом главы МВД республики Артема Хохорина привлечен к строгой дисциплинарной ответственности и предупрежден, что в случае очередного инцидента с участием его подчиненных ему грозит увольнение со службы.

Защита и диагноз

Интересы полицейского в суде взялся представлять адвокат Руслан Сибгатуллин, который ранее успешно защищал сотрудника отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков (ОБНОН) Айдара Имамиева. Последнего обвиняли в превышении должностных полномочий с применением специальных средств (часть 3 статьи 286 УК) — по версии следствия, Имамиев и его коллега Максим Рябинкин подбросили казанскому бизнесмену героин и вымогали у него 200 тысяч рублей за уничтожение протоколов личного досмотра. В прениях государственный обвинитель требовал приговорить полицейских к 11 годам лишения свободы, однако оба получили условные сроки наказания.

В разговоре с «Медиазоной» Сибгатуллин настаивал, что его подзащитный был доведен до эмоционального срыва семейными проблемами. «В день убийства, и даже задолго до этого, ему приходили различные сведения, связанные с его братом и, конечно, он очень сильно переживал по поводу этого», — объясняет адвокат.

В деле Гизатуллина насчитывается три различные психолого-психиатрические экспертизы. Первое заключение, сделанное в Набережночелнинском психоневрологическом диспансере, свидетельствует, что на момент убийства жены полицейский был вменяем. Второе исследование, проводившееся по требованию защиты в республиканском диспансере, показало, что, стреляя в супругу, полицейский находился в состоянии аффекта. Третье исследование проводилось в московском Институте Сербского, эксперты которого наблюдали Гизатуллина два месяца. Они и вынесли окончательный вердикт, касающийся психологического состояния полицейского: замглавы Тукаевского ОВД Набережных Челнов был признан невменяемым.

Исаак Беккер — главный врач Набережночелнинского психоневрологического диспансера (ПНД), где проводилась первая экспертиза — позже пояснил изданию «Челны ЛТД», что психологическое состояние человека невозможно определить с математической точностью. «Нашим экспертам может показаться, что человек вменяемый, а казанские эксперты расценят иначе. Это связано с объемом информации, который есть на данный момент. Мы, как первая ступень, рассматривали состояние человека с одним объемом информации. А к тому времени, когда его отправили на дополнительную экспертизу в Казань, следователи могли найти кучу другой информации», — говорил Беккер. Впрочем, отметил главврач, несогласие коллег с выводами, сделанными в ПНД — скорее исключение; такое случается редко, примерно раз в год.

«Глупо отрицать, что Гизатуллин стрелял в свою жену, но, как подтверждают эксперты, сделано это было в состоянии невменяемости. Он не осознавал, что делает. Это состояние, оно может произойти с каждым. Примеров этому уйма. Говорят же, что человек в себе копит, копит, а потом наступает такой момент и — бах! Что-то такое, я думаю, произошло», — рассуждает адвокат полицейского. По его оценке, первая экспертиза была довольно поверхностной. «Осмотр проходил в течение получаса. Посадили его перед врачом, он посмотрел, может, по коленке ударил молотком — и все, решили, что он вменяемый», — поясняет Сибгатуллин. Адвокат подчеркивает: «Москва подтвердила, что полицейский не осознавал последствий своих действий».

В пресс-службе МВД Татарстана «Медиазону» заверили, что всех сотрудников полиции регулярно проверяют на вменяемость, однако предотвратить совершенное Гизатуллиным убийство это не могло.

«Ведь произошедшее не говорит о том, что человек 10 лет назад был невменяемым или год назад, так ведь? Это может произойти в любое время с любым человеком. Суд выносил решение, основываясь на результатах экспертизы, но результата экспертизы у меня нет на руках, поэтому я не могу сказать, когда он такой стал», — сказал замначальника пресс-службы ведомства Максим Костромин.

Суд

Судья Халил Юнусов закрыл процесс над Гизатуллиным для прессы, поскольку в зале оглашались интимные подробности из жизни семьи, а также медицинские данные. Сам экс-полицейский в ходе заседаний по продлению ареста отворачивался от камер и прятал лицо под капюшоном.

Родственники Натальи — родители и сестра — в невменяемость убийцы не верили, при этом, по словам их адвоката Евгения Котова, судебный процесс прошел без каких-либо нарушений.

«Мы надеялись, что суд назначит четвертую экспертизу, чтобы все-таки понять, какая из экспертиз верна. Конечно, сомневаться в выводах врачей из института Сербского не приходится, но все-таки мы имеем три разных заключения», — пояснил Котов.

Вынося решение о принудительном лечении экс-полицейского, суд вызвал на допрос супругов Каримовых — непосредственных свидетелей т. Они рассказали, как развивались события 23 февраля 2015 года, и подтвердили, что незадолго до убийства Гизатуллин употреблял алкоголь.

Наталья Гизаттулина. Фото с личной страницы «ВКонтакте»

«Сомнения у семьи Натальи остались, но человеку вообще свойственно сомневаться. Было желание убедиться, что последняя экспертиза правильная. Эксперты не приняли во внимание лишь то, что Гизаттулин, возможно, находился в состоянии алкогольного опьянения. Объективно следствием это не установлено. А в суде, в ходе допросов, мы выяснили, что до того, как совершить преступление, он все-таки употреблял алкоголь, хотя его защита утверждает обратное, говоря, что алкоголь он выпил после совершения убийства. То есть остался нераскрытым вопрос: мог ли алкоголь как-то повлиять на состояние обвиняемого», — говорит Котов.

Адвокат бывшего полицейского уверен, что его подзащитный выпил только после того, как застрелил жену. «Он в тот день не пил. Были соседи, были близкие друзья его супруги в гостях. Последние говорили, что он сидел за столом и, может, выпивал, но понятно, что им хочется встать на сторону семьи Натальи. Да и как он мог пить? Рано утром ему надо было идти на работу. Ну и установлено, что он практически не пил», — приводит свои аргументы Сибгатуллин.

В феврале 2016 года Ренат Гизатуллин был признан невменяемым, и судья Юнусов вынес постановление о принудительном лечении бывшего полицейского в психиатрическом стационаре общего типа. Это решение обжаловала прокуратура и потерпевшие. Гособвинитель Николай Вдовин, как и семья Натальи, настаивал на проведении повторной психолого-психиатрической экспертизы. В апреле Верховный суд Татарстана оставил решение Набержночелнинского городского суда в силе.

«Не понимаю, какая экспертиза еще нужна? Международная экспертиза ООН, что ли? Я хорошо понимаю потерпевших. Наверное, на их месте я делал бы то же самое. Но прикидываться ненормальным, когда ты два месяца находишься под наблюдением психиатров, думаю, очень тяжело», — поясняет адвокат Сибгатуллин. По его словам, прогнозировать, как долго бывший полицейский пробудет в психиатрической больнице, сказать сложно. «Сейчас мой подзащитный сильно переживает из-за случившегося. Он будет находится под присмотром психиатров и охраны», — напоминает защитник.

Будут ли потерпевшие обжаловать решение суда, пока неизвестно. «Время все равно все по полочкам расставляет. Может быть, они решат, что уже достаточно. Надо думать о детях, оставшихся без матери и отца», — говорит адвокат Котов. Сейчас дочь Газитуллиных живет у сестры Натальи, а сын — у брата бывшего полицейского. «Они между собой близко общаются. Это их решение, что дети вот так будут жить», — объясняет Котов.

«Бывает сложно поставить диагноз»

Симулировать психическое заболевание на практике не просто сложно, а почти невозможно, говорит доктор медицинских наук, бывший сотрудник института имени Сербского Федор Кондратьев. Врачи тщательно записывают слова пациента, поэтому рано или поздно симулянт «проколется» — и тогда ему не избежать уголовного наказания. При анализе психологического состояния пациента эксперты во много опираются на материалы уголовного дела. Так, например, для определения состояния аффекта психиатры внимательно изучают показания свидетелей. «Свидетельские показания — это фактура, которая может содержать какие-то клинические признаки. А может и не содержать. Но это одна сторона. Вторая сторона — сам человек, который находится на экспертизе: он тоже рассказывает, как это было. Он рассказывает, как это началось, что он запомнил. Продолжительность играет большую роль в диагностическом плане — длилось ли это состояние несколько минут, или длилось час-два. Все эти данные должны сопоставляться и анализироваться. Важно определить, в какой степени это состояние мешало человеку осознавать, что он делает и, соответственно, руководить своими поступками», — рассказывает Кондратьев. Немаловажным фактором при оценке психического состояния пациента является то, как он сам относится к содеянному.

Иногда врачи не могут прийти к общему мнению о состоянии пациента. Так было в деле против полковника Юрия Буданова, обвинявшегося в похищении и убийстве 18-летней жительницы Чечни Эльзы Кунгаевой в 2000 году.

«По Буданову проводилась комплексная всероссийская комиссия, [в работе которой участвовал] не только наш центр. Мы собрали лучших профессионалов страны, все они говорили о его невменяемости. Но его отправили в Чечню, и там чеченские эксперты и чеченские правоохранители решили, что ничего не было особенного, и что он просто взял и убил ту девушку, испытав личную неприязнь. Я до сих пор убежден, что у Буданова было психическое расстройство. Но если общество не готово принять это, то что тут сделать», — говорит Кондратьев.

Алкогольное опьянение может «подтолкнуть» психотическое расстройство, глубина опьянения напрямую влияет на результаты экспертизы, говорит эксперт: «Все сильно зависит от этого — одно дело, если человек был сильно пьян на момент совершения преступления. Другое, если он немного выпил, и у него стали проявляться признаки нервозного состояния, агрессии — это уже другое».

По словам Кондратьева, на оценку психического состояния подследственного дается 30 дней. Если обследования не дали результата, то пациент может остаться еще максимум на 60 дней. Если с пациентом невозможно вступить в контакт — например, он отказывается беседовать с врачами — через три месяца его направляют на принудительное лечение в психиатрическую клинику. Обратно в институт Сербского его направят, когда он придет в себя и начнет общаться с персоналом, говорит Кондратьев.

Ошибки при постановке диагноза иногда случается, говорит Кондратьев; иногда бывает невозможно определить, симулирует человек психическое расстройство или нет. «Бывало такое, что к нам поступает человек, я понимаю, что он невменяемый, у него, скажем, шизофрения, и рекомендую применить к нему принудительно лечение. При этом я больше 12 лет был председателем экспертной комиссии, наблюдавшей за лицами, находящимися на принудительном лечении: решал, кто уже выздоровел, а кому надо продолжать лечиться. И вот за это время было три-четыре случая, когда я смотрел тех, кого признавали невменяемым в Сербского. И я убеждался, что все-таки я ошибся при вынесении диагноза. Я направлял бумагу в суд, их снова привозили ко мне на обследование, и я снова отправлял их лечиться. Бывает очень сложно поставить человеку диагноз», — признается Кондратьев.