Месторождение попало в разработку

— У меня тогда вопрос, Миш. Те девять миллионов, которые ты попросил. Ты за что получил? Просто объясни сейчас. Ты требуешь денег, требуешь совершения действий. Мы со своей стороны, извини, пожалуйста, это выполняем, если мы сейчас говорим об обязательствах. Ты себя ведешь как некий человек, который нам делает одолжение. При этом ты мне все время рассказываешь: «Мы ведем работу, мы ничё».

— У-уу.

— Миш, если ты вот это профинансировал. Ну тогда зашибись. О чем тогда мы вообще здесь разговариваем? Извините, Галина Викторовна. Я еще раз, я без претензий к вам по одной простой причине: я разговаривал с Михаилом. И у меня вопросы к нему по этому поводу. В принципе, как, это вопросы у всех.

— Ну а что не так-то происходит? Все происходит так, как нужно…

— Миш, ты издеваешься, что ли?

Такую беседу летом 2013 года вели Михаил Безменский, называвший себя одним из координароторов протестов, его гражданская жена Галина Чибирякова и топ-менеджер Уральской горно-металлургической компании Петр Ямов.

Рыцари, говорящие Ni

Протесты против добычи никеля на месторождении в опасной — так считают экологи — близости от Хоперского заповедника начались летом 2012 года, после того как УГМК победила в конкурсе на право разработки Елкинского и Еланского медно-никелевых месторождений в Воронежской области. Вскоре стало известно, что добывающая компания планирует построить там горно-обогатительный комбинат. Активисты проводили массовые митинги против освоения месторождения, несколько раз они блокировали геологоразведочные работы. Между протестующими и сотрудниками ЧОП, которые охраняли месторождение, не раз завязвались драки. Даже Олимпийский огонь, который пронесли по улицам Воронежа перед сочинской Олимпиадой, активисты встретили плакатами против добычи никеля. Движение «В защиту Хопра» провело при участии Института социологии РАН соцопрос и по его результатам заявило, что «98% жителей Новохоперского района считают данный проект вредным, а треть населения готова всеми силами не допустить работ».

Ямов в ходе разговора с Безменским выражал недовольство тем, что Константин Рубахин — координатор движения «В защиту Хопра» и один из лидеров протестов против добычи никеля — оказался «в Государственной думе на трибуне», и (председатель думского Комитета по экологии и природопользованию Борис) «Кашин с ним обсуждает, ***** [ох], какой, извините, внести законопроект для того, чтобы компании компенсировать ее досрочный уход с месторождения».

«Значит, у нас есть план мероприятий. У нас под него есть средства необходимые, расписанные. У нас есть банковская ячейка, ***** [ох], по которой вы забираете деньги по выполнении мероприятий. Другого ***** [точно] не будет, Миша. Вот это, вот это, расценено как вы нас поимели, *****[ох]», — заканчивает разговор топ-менеджер УГМК.

Когда Безменский начинает возражать и говорит, что «Галя очень сильно эмоции не любит», Ямов взрывается: «Мы чё, все дружим здесь? Мы чё, *****[ох], создали какую-то ***** [дрянь], которую, с которой мы все вместе боремся? Мишь, мы боремся, ***** [ох], с тем, что вы создали! И вы сказали, что вы этим управляете. Либо вы этим не управляете, либо, сука, делайте тогда что-нибудь! Чтоб вот этой вот ***** [неразберихи], ***** [ох], не попадало, ***** [ох]!»

Спустя полгода после этой беседы — которая, как и многие другие записи, окажется приобщенной к материалам уголовного дела — Михаил Безменский, тучный мужчина в черной водолазке, стоит в клетке Тверского районного суда Москвы и, едва не рыдая, просит не продлевать ему арест. «У меня такие были вещи, вы не знаете, у меня такие боли, я сплю по три часа в день, я не могу спать... У сокамерников спросите... они мне помогают», — срывающимся голосом жалуется он. У Безменского сереет лицо. Судья продлевает арест.

Михаила Безменского и Игоря Житенева задержали в конце ноября 2013 года сотрудники Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции (ГУЭБиПК) МВД России. Их обвинили в том, что они вымогали у представителей УГМК деньги за прекращение акций протеста. В противном случае они якобы угрожали испортить оборудование компании. Безменского, как сообщало МВД, задержали «при передаче очередного транша в размере 15 млн рублей».

Безменский — мелкий региональный политик и член партии «Родина», до этого он состоял в «Справедливой России». В одном из записанных разговоров с представителем УГМК Олегом Мелюховым Безменский рассказывал, как много лет безуспешно пытался занять пост главы Поворинского района области, который находится неподалеку от месторождения. Когда в регионе начались протесты против добычи никеля, он и Чибирякова «начали эту тему разрабатывать». На предположение Мелюхова о том, что протесты — это «порождение «Норникеля»», конкурента УГМК, также претендовавшего на месторождение, Безменский отвечает: это только его с Галиной личное «порождение». Политик обсуждает с Мелюховым, как можно повлиять на движение протеста. «Потребуется некий административный ресурс. Ну, для вас, конечно, мелочевкой, может быть, покажется. Допустим, там, у одной женщины нужно отобрать место на рынке», — рассказывает Безменский и хвалится, как он борисоглебских активистов «перессорил с новохоперскими».

Координатор движения «В защиту Хопра» Константин Рубахин (слева) и депутат городской думы от КПРФ Андрей Померанцев (справа) на митинге против разработки никелевых месторождений в Воронежской области, 2012 год. Фото: Олег Харсеев / Коммерсантъ

Существенной «проблемой» он называет атамана национальной культурной автономии казаков Новохоперска Игоря Житенева и московского блогера Константина Рубахина, который был также помощником депутата Госдумы Ильи Пономарева. Житенева поддерживают радикально настроенные казаки, а Рубахин, используя свои связи в СМИ, освещает протесты, приглашая в Воронежскую область даже иностранных журналистов.

«Сейчас для определенного круга лиц Рубахин — тот человек, который что-то делает для движения. Не лидер, не звезда, не что-то, а просто человек, который вместе с ними. Который вместе с ними в полях, там, с фотоаппаратом, он там это. Который, у-у, как Житенев иногда говорит: «По-моему, меня Рубахин пинал, чтобы у меня крови было побольше, чтобы кадр хороший сделать»», — рассказывает Безменский. Житенев был избит во время стычки активистов с чоповцами. Атаман тогда получил сотрясение мозга, у него были сломаны ребра и челюсть.

«Максимум за три месяца борисоглебских активистов и Рубахина не будет», — твердо обещает Безменский Мелюхову. Взамен он просит, чтобы УГМК оплатила ему недавно купленный внедорожник Audi Q7 и поспособствовала его назначению главой администрации Поворинского района: «Желательно прям в октябре, что это будет и вам в том числе очень полезно».

Дело у Сугробова

Заявление о вымогательстве со стороны Безменского советник гендиректора ООО «УГМК-Холдинг» Петр Ямов написал 12 ноября 2013 года. В адресованном начальнику ГУЭБиПК генерал-лейтенанту Денису Сугробову заявлении Ямов пишет, что Безменский и его сообщники вымогали у компании «различные суммы денег под угрозой уничтожения имущества». Следственные поручения, в которых утверждается, будто Безменский действовал по поручению Константина Рубахина, подписаны заместителем Сугробова Борисом Колесниковым. Денис Сугробов и ряд его подчиненных сейчас арестованы и находятся под следствием — их обвиняют в том, что они создали «преступное сообщество» и с превышением должностных полномочий возбуждали уголовные дела о коррупции с помощью провокаций. Борис Колесников, арестованный по делу Сугробова, погиб, выбросившись из окна здания Следственного комитета.

Сразу после ареста Михаил Безменский полностью признал все обвинения и дал показания против других фигурантов дела. В январе 2015 года, спустя полгода после ареста Сугробова и гибели Колесникова, Безменский из московского СИЗО отправил в Следственный комитет письмо, в котором просил возбудить уголовное дело против руководителей ГУЭБиПК и их подчиненных. «Эти лица сфабриковали доказательства в моем уголовное деле, организованной группой похитили меня и мою жену <…>, вынудив под угрозами жизни и здоровья меня и моих родных дать ложные показания против себя, а также заведомо невиновных лиц».

В заявлении Безменский признает, что с лета 2013 года «неофициально работал» на УГМК, помогая компании гасить волну протестов. В частности, он организовал встречу топ-менеджера УГМК Юрия Немчинова с атаманом, в ходе которой тот «спаивает Житенева около двух часов и уговаривает взять миллионные суммы». Атаман, однако, согласился принять лишь 200 тысяч рублей «в качестве компенсации за ранее причиненные телесные повреждения». Эта встреча проходила под контролем оперативников ГУЭБиПК и была ими зафиксрована.

После задержания, рассказывает Безменский, он под контролем полицейских передал Житеневу пакет с 15 млн рублей. После этого его перевезли в Москву, где ему якобы лично угрожал Колесников, требуя также вручить деньги Константину Рубахину. «Колесников сказал мне, что я должен передать Рубахину 7 млн евро, чтобы я сказал Рубахину, что эти деньги мне дали в УГМК, и я хочу с ним поделиться». Если же тот откажется брать деньги, достаточно будет просто поставить сумку с наличными рядом, наставлял его Колесников. Однако встреча, на которую Безменский позвал Рубахина, так и не состоялась — последнему стало известно, что активист арестован, а перед домом Рубахина дежурят полицейские.

Безменский в своем письме утверждает, что написавший на него заявление Петр Ямов — друг Дениса Сугробова. «31 марта 2014 года в одном из оперативных кабинетов СИЗО-5 оперативник ГУЭБиПК Павел Левитский рассказал мне, что Ямов П.В. заплатил его руководству (Сугробову и Колесникову) несколько миллионов долларов, после чего позвонил Ямову, передал мне трубку и тот мне тоже подтвердил, что потратил много миллионов, чтобы мы с Житеневым сели, и что еще много тратить на суды и прокуратуру», — настаивает Безменский.

Денис Сугробов в Басманном суде Москвы, май 2014 года. Фото: Антон Новодережкин / ТАСС

В ходе расследования уголовного дела предъявленное Житеневу и Безменского обвинение менялось с вымогательства (статья 163 УК) на мошенничество (статья 159 УК) и обратно. Дело было передано в Генеральную прокуратуру, однако заместитель генпрокурора Виктор Гринь возвратил его для доследования и устранения недостатков.

«Собранные в ходе расследования материалы, в том числе результаты прослушивания телефонных переговоров, свидетельствуют о том, что инициаторами контактов с Безменским М.С. и предложения вознаграждения на оказание помощи в прекращении протестных акций были представители добывающей компании. Они же определяли действия, которые должен был совершить Безменский М.С., получали от него отчеты и оплачивали его услуги», — говорится в постановлении Генпрокуратуры от февраля 2015 года.

После этого отказа Генпрокуратуры расследование было передано в Воронежскую область, где в мае заместитель областного прокурора Василий Хромых подписал обвинительное заключение, в котором Безменскому и Житеневу предъявлены обвинения в вымогательстве в целях получения имущества в особо крупном размере (пункт «б» части 3 статьи 163 УК). Согласно заключению, преступную группу, вымогавшую деньги у УГМК, создал Безменский, а Житенев вступил в нее уже позже. Сначала они организовали серию акций протеста, после Безменский связался с представителями компании и начал требовать с них деньги, полагает обвинение. В отличие от материалов следствия, имя координатора движения «В защиту Хопра» Константина Рубахина в обвинении прямо не называется; его дело выделено в отдельное производство. Сам Рубахин уехал из России.

«Фельетон юмористический»

Суд по делу Житенева и Безменского начался в июле 2015 года, процесс проходит в районном суде в селе Новая Усмань, его ведет судья Виктор Серганов. Оба обвиняемых своей вины не признают. «Оно абсурдное. Это насмешка над правосудием, насмешка над людьми простыми, над всей системой. Там все перевернуто с ног на голову. Это фельетон юмористический», — прокомментировал обвинительное заключение атаман Житенев.

В суде пока представляет свои доказательства обвинение — уже допрошены некоторые топ-менеджеры УГМК, которые под запись вели переговоры с Безменским и платили за его услуги. Так, ответственный за безопасность Юрий Немчинов утверждал в суде, что лично передавал ему наличные. По словам Немчинова, компания начала платить Безменскому после того, как в июле 2013 года около тысячи человек прорвались на территорию вахтового поселка и подожгли две буровые вышки и автомобили. Всего были переданы 24 млн рублей, утверждает он.

Советник гендиректора УГМК Петр Ямов рассказал, что с самого начала записывал на диктофон все свои разговоры с Безменским. «Он заявил, что ему необходима должность главы Поворинского района, и дорогую иномарку на день рождения подарить», — такова, по утверждению Ямова, была цена прекращения протестов.

«Взяв деньги, по нашему мнению, он не выполнял вообще никаких обещаний, которые обещал выполнить. Я сказал, Михаил Сергеевич, это так не останется, за это придется когда-нибудь ответить», — вспоминал в суде Ямов встречу с Безменским, которая состоялась в октябре 2013 года под контролем сотрудников ГУЭБиПК. Сам Безменский в ходе одного из заседаний заявил, что его дело «носит заказной характер» и рассказал, что перед очной ставкой Ямов предлагал ему «должность в компании, квартиру, значительную сумму денег и маленький срок» за дачу показаний «в отношении невиновных лиц». По словам Ямова, ничего подобного не было. Свое предположительное знакомство с Сугробовым он также отрицает.

Как свидетель обвинения выступил в суде и Евгений Галустов из движения «За казачий Дон», утверждавший, будто протесты экологов должны были дестабилизировать ситуацию в регионе и дискредитировать местную власть. Безменский обиделся на свидетеля, приписавшего его к «белоленточному движению», и отметил, что во время протестов состоял в партии «Родина».

По предъявленному обвинению в вымогательстве Безменскому и атаману Житеневу грозит от 7 до 15 лет лишения свободы.