Готовьте списки
В офисе организации «Матери Прикумья». Фото: Антон Наумлюк / «Медиазона»
В среду Буденновский городской суд Ставропольского края вынес приговор по делу председателя местного отделения комитета солдатских матерей «Матери Прикумья» Людмилы Богатенковой. 74-летняя правозащитница обвинялась в мошенничестве (части 2 и 3 статьи 159 УК); в ходе процесса гособвинитель требовал для нее 2,5 лет лишения свободы условно. Суд признал Богатенкову виновной по одному из двух вменявшихся ей эпизодов, назначил наказание — один год условно — и амнистировал.
По версии следствия, которую в суде озвучивал прокурор Евгений Ковалев, в 2012 году Богатенкова вызвалась оказать юридическую помощь жителю села Арзгир Владимиру Дубровину, осужденному за нанесение телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего. Гособвинение настаивало, что правозащитница «изначально не имела намерения выполнять свои обязательства», однако приняла от родственников Дубровина 800 тысяч рублей частями.
Еще один заявитель — бывший член «Комитета солдатских матерей» Вера Харебина — обвиняла Богатенкову в том, что та взяла у нее в долг 100 тысяч рублей и не отдала. Впоследствии два дела, возбужденных в отношении правозащитницы осенью 2014 года, были объединены в одно производство.
Правозащитницу задержали 17 октября прошлого года после обыска в офисе «Матерей Прикумья». Официальной причиной обыска, согласно материалам дела, стала оперативная информация о том, что там хранятся не только «незаконно полученные от потерпевшего денежные средства, черновые записи, содержащие сведения о мошеннических действиях», но и «предметы, запрещенные к свободному гражданскому обороту, а именно оружие, боеприпасы, взрывные устройства и взрывчатые вещества, наркотические средства и психотропные вещества». Ничего из перечисленного при обыске обнаружить не удалось, более того — не было даже составлено описи изъятых или подвергнутых осмотру предметов, говорят в правозащитной организации. Во время первого судебного заседания по делу Богатенковой материалы обыска не упоминались.
18 октября суд в Буденновске избрал правозащитнице меру пресечения: содержание под стражей; в ходе заседания ей стало плохо. В СИЗО Пятигорска, куда сначала доставили страдающую сахарным диабетом арестованную, ее хорошо знали; начальник изолятора отказался принимать Богатенкову из-за состояния ее здоровья. «Я ездила в СИЗО постоянно, меня там знали, конечно, — рассказывает она. — Здесь сидели солдаты, интересы которых я защищала. Здесь же сидели когда-то террористы, к которым я ездила с фотографиями пропавших во время чеченских войн солдат — вдруг они вспомнят кого-нибудь из них».
После того, как Богатенкову не приняли в пятигорском СИЗО, она провела несколько дней в камере предварительного заключения в отделении полиции в Буденновске. 20 октября мера пресечения ей была изменена на подписку о невыезде; на следующий день после этого Богатенкову госпитализировали.
15 апреля 2015 года в Буденновском горсуде прошли предварительные слушания, а 23 апреля началось рассмотрение дела по существу. Защищать подсудимую, заявившую о своей невиновности, взялись адвокаты Андрей Сабинин и Виталий Зубенко. Председательствовал в суде Андрей Лизак.
Суд отказал Богатенковой в проведении исследования на полиграфе, несмотря на то, что подсудимая на ней настаивала; потерпевшие отказались от «детектора лжи» сами. После отклонения еще шести ходатайств защиты адвокаты заявили судье Лизаку отвод.
— Если было получено указание меня посадить, зачем ломать эту комедию и мучить меня? — спросила Богатенкова.
— Я воспринимаю это заявление как личное оскорбление! Кто дал мне такое указание? — обиделся судья и отказал в отводе.
Во время судебного допроса потерпевшего Юрия Дубровина — брата Михаила Дубровина — выяснилось, что перед тем, как обратиться к Богатенковой, он неофициально консультировался с представителями силовых ведомств.
— В какие органы вы обращались до того, как пришли за помощью к Богатенковой? — спросил адвокат Зубенко.
— Я работал в своих родах войск, и мои сослуживцы работают в разных органах. Я обращался неофициально. И это не имеет к вам отношения. Я отказываюсь отвечать на ваш вопрос, — отрезал Дубровин.
— Вы говорили Богатенковой, что обращались в ФСБ, чтобы решить проблемы своего брата.
— Я не обращался официально, только хотел ее припугнуть, — сказал потерпевший.
Кроме того, в ходе судебных заседаний стало известно, что написать заявление о якобы мошеннических действиях Богатенковой Дубровину рекомендовали сотрудники полиции.
«Осенью меня вызвали в Буденновск, в полицию. Сначала позвонил начальник уголовного розыска Эдгар Халатян. Мы встретились. Он спросил меня: "Какие у вас отношения с Богатенковой?". Я ему ответил: "А вам-то что?". Тогда он предложил мне поговорить со следователем Мирославом Геращенко. Мы поговорили, и он предложил мне написать заявление. Я не знаю, почему полицейские заинтересовались Богатенковой. Мне сказали, что поступило какое-то заявление не из нашего края, но про подробности сказали: "Тебе знать не нужно"», — рассказывал потерпевший. Дубровин, судя по всему, участвовать в заседаниях не хотел: он был доставлен в суд приводом.
Еще одна заявительница, признанная потерпевшей от действий Богатенковой — Вера Харебина — сообщила суду, что в 2012 году она дала правозащитнице в долг 100 тысяч рублей. Секретарь «Матерей Прикумья», которая, по словам Харебиной, находилась в момент передачи денег в офисе, этого не подтвердила. Полиция четыре раза отказывала Харебиной в возбуждении уголовного дела, однако осенью 2014 года ему неожиданно дали ход. На вопрос адвоката, почему потерпевшая раньше не обращалась в суд, она сказала: «Я не могла этого доказать».
Сама Богатенкова сообщила, что в 2012 году она отказалась защищать сына Харебиной, которого судили за распространение наркотиков.
Адвокат Зубенко в ходе прений, от участия в которых гособвинитель отказался, указывал на противоречивость показаний потерпевших и свидетелей обвинения. «По эпизоду с Дубровиным показательно, что потерпевший не заявил иск, хотя утверждал, что у него "похищено" 800 тысяч рублей. Он эти деньги "занял" и уже "отдал". А официальный доход у него очень нестабильный. О многом говорит такая позиция. Дубровин совершенно не знает ситуации в доме обвиняемой, хотя утверждает, что был там и находился не менее 30 минут, когда передал 500 тысяч. Даже не смог назвать цвет собаки Богатенковой. Дубровин отказался назвать все источники, где он якобы брал деньги», — говорил защитник.
В итоге Буденновский городской суд оправдал Богатенкову по эпизоду с Харебиной, а по эпизоду с Дубровиным — переквалифицировал обвинение на менее тяжкое, поскольку счел недоказанным размер ущерба, причиненного потерпевшему.
«Показательно, — прокомментировал решение суда "Медиазоне" адвокат Зубенко, — что представителей телевидения на оглашении приговора не было. Известно, что ранее краевые СМИ освещали процесс весьма тенденциозно. Также в суд на итоговое заседание не явились и потерпевшие. Никаких денежных средств в пользу потерпевших с Богатенковой не взыскано. Очевидно, в условиях полного отсутствия доказательств вины правозащитницы власть применила рецепт "и волки сыты, и овцы целы"».
«"Преступление" Богатенковой не нашло подтверждения ни на следствии, ни в ходе судебного разбирательства. Вердикт суда должен был быть только одним – полное оправдание. Однако судья не осмелился вынести оправдательный приговор. Применение амнистии не отменяет того факта, что Богатенкова признана виновной, то есть признана преступницей. Данный приговор, как и все это дело, я расцениваю как месть за ее правозащитную деятельность», — сказал «Медиазоне» член президентского Совета по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ), глава правозащитной организации «Гражданин и армия» Сергей Кривенко, который выступал на суде над Богатенковой как свидетель.
Все события, упоминаемые в деле Богатенковой, относятся к 2012 году. Однако ход расследованию был дан лишь осенью 2014-го. 14 октября прошлого года Владимиру Путину был вручен список предположительно погибших и раненых российских военнослужащих, которые, возможно, принимали участие в боевых действиях на востоке Украины. По словам Сергея Кривенко, этот список он получил от Богатенковой и передал президенту на заседании СПЧ.
«В начале августа в Острожске Воронежской области был суд, на который я ездила, — рассказывает сама Богатенкова об истории появления списка. — И по пути домой, около Гуково, увидела колонну военных машин. Два КАМАЗа стояли на обочине. Номера— 15-го региона (республика Северная Осетия-Алания) и 21-го (Чувашская республика). Мы остановились спросить, не случилось ли чего. Ребята из грузовиков сказали, что не местные. "А вы куда едете-то?", — спросила я их. "Сами знаете, куда", — отвечают и смеются. Тут подъехал офицер на машине и спрашивает: "Почему остановились, кто это?" — показывает на нас. Мальчишки ответили, что мы у них дорогу спросили, и дальше поехали».
По словам Богатенковой, через некоторое время к ней в офис пришел человек в камуфляже и молча передал конверт, в котором лежал список имен, а также краткая справка, из которой следовало, что что во время боя под городом Снежное Донецкой области погибли девять и были ранены 11 российских контрактников из 18-й мотострелковой бригады, расквартированной в расположении воинской части №27777 в районе Ханкалы в Чечне. Среди якобы погибших значились шесть рядовых, лейтенант, младший сержант и старший сержант; большинство из них — уроженцы Дагестана.
Для проверки сведений из списка Богатенкова обратилась в военную прокуратуру с просьбой подтвердить или опровергнуть их. В ответном документе за подписью заместителя военного прокурора Южного военного округа полковника юстиции Владимира Андрусенко данные о гибели российских солдат подтверждались.
«Ваше обращение от 8 сентября 2014 года, обусловленное информацией о гибели военнослужащих Вооруженных
Сил Российской Федерации рассмотрено в военной прокуратуре Южного военного округа. Установлено, что указанные в представленном вами списке военнослужащие погибли при исполнении обязанностей военной службы, в связи с чем в установленном уголовно-процессуальным законодательством порядке проведены проверки. По результатам проверок приняты процессуальные решения, которые признаны законными и обоснованными. Изложенная в вашем обращении информация о ранении других военнослужащих проверяется», — говорилось в письме военной прокуратуры.
Списки предположительно погибших и раненых Богатенкова передала в СПЧ; так они оказались у Кривенко, который руководит постоянной комиссией Совета по правам военнослужащих.
Вместе с Эллой Поляковой, возглавляющей «Комитет солдатских матерей Санкт-Петербурга», Кривенко обратился в СК с просьбой проверить содержавшуюся в списках информацию, а «при наличии оснований» — возбудить уголовное дело по фактам гибели военнослужащих. СК дело не возбудил, а через три дня после того, как Кривенко вручил списки президенту на заседании СПЧ, в офис к Богатенковой пришли с обыском.
По мнению правозащитницы Лидии Свиридовой, руководящей саратовским «Союзом солдатских матерей», дело о мошенничестве и обыск были инициированы, чтобы «вычислить» человека, который передал список Богатенковой.
«Просто пытаются вычислить человека, который эти списки составил и передал, чтобы убрать его из армии. Его уже отнесли к числу "предателей". Дело о мошенничестве возбудили, чтобы провести обыск в офисе и выяснить все, что связано со списками и их появлением», — комментировала в разговоре с «Медиазоной» Свиридова арест Богатенковой в октябре 2014 года.
Впрочем, некоторые документы, пропавшие из офиса «Матерей Прикумья» после обыска, не имели отношения к спискам потерь, говорят в организации. Например, правозащитники так и не смогли найти материалы о встречах представителей «Комитета солдатских матерей», искавших пленных российских солдат на Кавказе, с боевиками во время Первой и Второй чеченских войн. Богатенкова опасалась, что эта информация, будучи тенденциозно поданной, может быть использована против нее.
Еще одну версию относительно подлинных причин преследования Богатенковой высказывает пресс-секретарь сайта «Реальная армия» Вера Писарева, которая предполагает, что обыск мог быть инициирован, чтобы найти обращения военнослужащих, которые намеревались разорвать контракты с Минобороны, якобы опасаясь отправки в зону боевых действий на Украине.
По словам Писаревой, незадолго до обыска в офисе «Матерей Прикумья» сразу несколько десятков молодых людей обратилось за консультацией к Богатенковой, и она ждала письменного подтверждения изложенных ими фактов. Авторы обращений, с которыми ознакомилась «Медиазона», утверждают, что участвовали в боевых действиях на территории Украины. Большинство из них называют себя чеченцами и дагестанцами, служившими в воинской части №16544 17-ой бригады. Некоторые из них рассказывают, что 25 августа 2014 года были подняты по тревоге и в три часа ночи передислоцированы на территорию Донецкой области, где попали под сильный артиллерийский и минометный обстрел, а затем вернулись обратно. После этого часть контрактников якобы отказались повторно переходить границу.
«31 октября 2014 года врио начальника штаба капитан Дзюбенко объявил мне, что я уволен в связи с невыполнением мной условий контракта. Я считаю мое увольнение неправомерным. Как мне объяснили, я уволен за невыполнение приказа в августе 2014 года. Причина отказа: в середине августа 2014 года я в составе 1 мотострелковой роты 1 мотострелкового батальона был направлен на военный полигон Кузьминск Ростовской области. 25 августа 2014 года 1 батальон был поднят по тревоге в 3 часа ночи. Под командованием командира бригады гвардии полковника Кособокова мы продвинулись на территорию Донецкой области, где подверглись артиллерийскому и минометному обстрелу. Батальон понес большие потери ранеными и убитыми, отступил на место дислокации. Поступил новый приказ выдвинуться на территорию Донецкой области. Так как она является сопредельным государством, я отказался выполнить приказ о незаконном проникновении через государственную границу. Перед моим увольнением со мной не проводились правовые мероприятия:
1. Со мной не проводили собеседование об увольнении;
2. Я не был направлен на ВВК;
3. Я не проходил аттестационную комиссию;
4. За период военной службы я не имею ни одного взыскания», — рассказывает автор одного из обращений.
По словам Богатенковой, таких обращений на ее имя действительно поступило довольно много; их авторы заявляли о нарушениях при увольнении из вооруженных сил. Правозащитница, выступая их представителем, подала иск в суд в Грозном, однако в возбуждении дела ей отказали.
«Грозненский суд отказал в возбуждении дела, — рассказывает Богатенкова. — Сейчас мы подали апелляцию в Ростовский суд. Если и он откажет, пойдем до Верховного. По 17-й бригаде военной части №16544 уволено более 270 человек, по 18-й бригаде военной части №27777 (базируется в Ханкале) — 600 человек, по Шалинской бригаде, которая потеряла 30% личного состава, уволено много... Там вообще не знают, сколько людей погибло, сколько осталось и уволено. И все уволены за отказ участвовать в военных действиях в Украине».
При этом официально причиной увольнения чаще всего становились проступки, записи о которых вносились в личное дело, видимо, задним числом — почерк и чернила таких записей за разные года одинаковые, отмечает правозащитница.
Личные дела таких контрактников, по сведениям Богатенковой, вернулись в военкоматы без предписаний, служебных карточек и записей об увольнении в военных билетах. Из-за этого они не могут быть поставлены на воинский учет, в военкоматах просто не знают, что с ними делать и зачастую обращаются за советом к тем же правозащитникам, говорит глава «Матерей Прикумья».
«Я такое уже наблюдала однажды, — вспоминает правозащитница. — Когда во время Первой чеченской войны тоже долго скрывали и участие российских военных, и реальные жертвы. Это привело к тому, что мы до сих пор не знаем, сколько российских мальчишек закопано в чеченской земле. Около Моздока есть кладбище безымянных могил, несколько десятков. И таких по всей республике очень много».